Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Другие материалы информационного бюллетеня отражали мнение, что роспуск Коммунистического интернационала (Коминтерна) не имел никаких последствий; фактически ни одна из его бывших секций не перестала существовать, но продолжала активно действовать. Иностранные члены коммунистических партий, связанные с Коминтерном, появились в роли ведущих политических деятелей в своих собственных странах; все они были послушны и лояльны советскому правительству. Все они вошли в единый Народный фронт и делали все возможное, чтобы воспользоваться существовавшим положением Европы после окончания разрушительной войны, используя все ее беды в собственных целях. Однако желание договориться все же присутствовало.

Британские официальные лица сожалели об отказе американцев принять участие в выработке общей политической линии. Большинство из них разделяли мнение Черчилля, что намерения Советов имели угрожающий характер и что любые шаги примирения со стороны Кремля были обычным притворством. Советские правители были убеждены, что основная цель британского правительства — окружить Советский Союз кольцом враждебных государств и самим воспользоваться плодами победы. Хотя русские не приписывали ту же цель американскому правительству, они считали, что американцы вряд ли в том или ином спорном вопросе выступят против Британии. Русские рассчитывали на возможность захвата и удержания наиболее желаемых территорий, а не на договоренности.

Президент Трумэн, отправляясь в Потсдам, был настроен на обычную будничную работу, в отличие от Рузвельта, который перед встречей в Тегеране и Ялте осознавал все величие исторического события. Внутреннее состояние Трумэна нашло отражение в двух письмах, отправленных им матери. 3 июля он писал: «Я еду, чтобы встретиться с Черчиллем и Сталиным, и мне предстоит тяжелая работа. Я должен взять с собой смокинг, фрак, пальто проповедника, цилиндр, котелок, каску да и другие различные вещи… Не хотел бы я никуда ехать, но это необходимо, и уже невозможно это остановить». А 12 июля, находясь на борту крейсера, на пути в Потсдам, он заметил: «Хотел бы я, чтобы эта поездка уже завершилась. Терпеть ее не могу. Но она необходима».

Черчилль был мрачен, когда покидал Даунинг-стрит, размышляя о предстоящих разочарованиях и отказах и будучи не уверенным в итоге выборов. Испытывая глубокий пессимизм, он предрекал, что Сталин «сделает несколько важных предложений… на конференции, и не следует исключать, что по крайней мере два из них будут представлены как fait accompli[1]». Но эти далеко не радужные перспективы не могли помешать ему в принятии великих решений.

Сталин, хотя и испытывал недомогание, ожидал начала конференции с чувством спокойной уверенности. Война в Европе выиграна, приобретения, к которым он стремился, уже почти в его руках; и он был абсолютно уверен, что обретет все, что хотел, и на Дальнем Востоке.

Черчилль и Сталин были хорошо осведомлены о сложившемся положении дел, которое предстояло обсудить на конференции. Однако Трумэну еще только предстояло ознакомиться со всеми накопившимися проблемами. Все дела были распределены по тематике и помещены в отдельные папки для удобства ознакомления с ними. Была представлена история каждого вопроса и официальная точка зрения США на него, а также были приложены рекомендации. Все то время, когда готовили эти материалы, президент отсутствовал в Вашингтоне. Все они ждали его в корабельной каюте. «Портфель был набит материалами о прошлых конференциях и готовыми предложениями, которые я должен был озвучить», — вспоминал позднее президент. Впервые он получил возможность ознакомиться с этой информацией во время рейса, и воспользовался он ей в присущем ему стиле. Он попытался отыскать простейшие варианты, которые могли привести к быстрым решениям. Большое количество дел не помешало ему встретиться с журналистами и беседовать в неформальной обстановке с друзьями, которые сопровождали его в поездке. За обедом устраивались концерты; работал кинотеатр и игорный зал. «В общем, — писал он своей семье, — морское путешествие оказалось самым приятным мероприятием, давшим возможность хорошо отдохнуть». 13 июня, когда крейсер уже приближался к берегам Европы, президент обговорил с Бернсом и Лихи окончательную повестку конференции с американской стороны, и кратко в письменной форме были запротоколированы вопросы, которые намеревалась поставить американская делегация.

Бернс занял пост госсекретаря всего лишь за несколько дней до отплытия. Он уже был в курсе основных проблем, которые предстояло обсудить на конференции. О других, не столь значимых, он был осведомлен в меньшей степени. Но в процессе длительных заседаний, работая вместе с коллективом своих помощников, ежедневно он приобретал необходимый опыт.