Поцелованные Одессой

«На первый раз употребите на сие 26 000 рублей, которые по донесению вашему от 1-го мая сохранили вы по ненужности… присовокупляя к ним и те, кои впредь вам сберечь можно будет. А дабы ещё облегчить вас в сем деле по возможности, позволили Мы заимствовать для насыпи на гавани материалы, назначенные по генеральному плану о укреплениях тамошних предложению, ради сооружения в будущем 1795 году в Очакове блокфорта, с тем чтобы таковые же материалы были к вышеозначенному времени заготовлены вновь. Для перевозки оных в Гаджибей можете брать суда из гребного флота, из которого и служителей к производству проведённых работ употребляйте, без изнурения их, однако же, излишними трудами, производя по вашему рассмотрению плату заработанных денег» (там же).

Детализируя финансовые и материальные ресурсы, задействованные в построении города, Рескрипт вместе с тем – что выглядит на первый взгляд весьма странно – ничего не сообщает о культурной составляющей будущей Одессы.

Здесь нет речи о «титульной нации», которая должна определить лицо города, ничего не говорится об источниках, из которых следует черпать человеческие ресурсы, коими городу предстоит наполниться «в скором времени» и которым предстоит поспособствовать «благоденствию народному и обогащению государства» прежде всего за счёт торговли и коммерции.

Упомянутые «упущения», по всей видимости, объясняются спецификой задуманного Проекта – возведения на брегах Понта Эвксинского российского варианта современного по тем временам европейского города, подходящий состав населения которого предстояло ещё «изыскать».

В условиях господства феодально-традиционных реалий России возвести и «наполнить» город не просто «жителями», но теми, кто будет проникнут духом коммерции и обладать прочими необходимыми в этом контексте качествами, – задача не из простых.

По сути речь шла об имплантации на феодально-крепостническую почву России, пропитанную духом неприятия и враждебности к предпринимательству и коммерции, города, ориентированного на ценности западной обуржуазенной культуры.

Не рассчитывая на возможности реализации предполагаемого проекта за счёт коренных жителей империи, власти связывают его решение с массовой иммиграцией. К строительству возводимого града приглашаются представители – выходцы преимущественно из народов стран Средиземноморья. При этом на первом этапе известное предпочтение отдаётся грекам, к которым, как утверждается, императрица питала особые чувства.

На их нужды, в качестве новых поселенцев, выделяется 15 тысяч десятин земли. Им также обещано по 10 тысяч рублей на строительство домов и иных строений.

Существенные льготы власти предлагают также и для других поселенцев, которые освобождаются на десять лет от всех налогов, казённых повинностей, военной службы и постоя войск. При этом всем гарантируется свобода вероисповедания и предоставляются льготные займы на строительство домов и религиозных храмов (А. Скальковский. Первое тридцатилетие истории города Одессы. 1837).

Значительные полномочия (карт-бланш) по формированию национальной палитры и облика будуще го города предоставляются, по-видимому, не случайно отцам-основателям Одессы, первыми из которых являются не традиционные российские чиновники – выходцы из российских поместий и родовитых отечественных сословий, но «варяги» – «пришельцы» из стран Западной Европы, которые, по счастливому совпадению обстоятельств, отнеслись к возведению нового града как к делу своей жизни.

«Южная Пальмира» версус «Северной»

Обретение Одессой в какой-то момент статуса «Южной Пальмиры» на первый взгляд выглядит абсурдом, поскольку реальная Пальмира (греч. город пальм) расположена на территории нынешней Сирии, значительно южнее её черноморского двойника.