Поцелуев мост

А марширующего симфонического оркестра не обнаружилось, даже стало немного жаль…

Но эту светлую мысль я решила держать при себе, так, от греха подальше. Человеку ещё позировать в тоге, что я, изверг что ли.

Глава 20

Наша с Федосом свадьба состоялась в самом конце декабря, что до глубины души возмущало бабушку — ведь у меня уже был виден живот. Небольшой, но вполне очевидный. Но по-другому мы поступить никак не могли.

Во-первых, оказалось, что во дворец бракосочетания на Английской набережной существует нешуточная очередь, а ни о каком другом мы с Федосом даже думать не собирались. Вот ещё! Это, между прочим, знаково! Во-вторых, если уж выходить замуж со всеми обязательными атрибутами, то не последнюю роль играют локации для фотосессии.

А локации у нас было две, даже три! Первая — моя любимая Академия художеств, где на самом деле не так и часто устраивали свадебные фотосессии, но для меня это было больше, чем знаковое место, больше, чем символ или желание, это было самым грандиозным событием тысячелетия. Не таким, как собственно свадьба с Федосом, конечно, не подумайте, но всё же, всё же, всё же…

Вторая — банальная, но обойти второй по значимости вуз, в котором я провела, кажется, три миллиона веков, когда училась мастерству, да и после тоже, я попросту не могла. В художественной академии имени Штиглица прекрасные интерьеры, которые даже Федос одобрил,

И, наконец, третья — на улице. На своём любимом, родном Адмиралтейском острове. Обойти вниманием Конногвардейский бульвар, Исаакиевскую площадь, Новую Голландию, набережную реки Мойки и, главное, Поцелуев мост? Ни за что!

Я готова была отложить свадьбу до лета или до любых других лучших времён, только бы получить свадебные фотографии из любимых мест, но Федос решительно отверг мой порыв.

— Так, Конфета, это не дело, — заявил он. — Фёдорович должен родиться в браке.

— Фёдоровна, — тут же парировала я, уверенная, что никакого мальчика я родить просто не могу.

— Тем более, — нашёлся будущий муж и отец моей дочери. — Знаешь, что? А давай на Новый год свадьбу забахаем, а? Иллюминация, Рождественские ярмарки. Красотища!

— Точно, — подпрыгнула я от восторга.

Ну, как подпрыгнула. Попыталась. Я лежала на широкой Федосовой кровати, устроившись на его плече, а на моей пояснице покоилась тёплая ладонь, которая несколькими минутами раньше совсем не покоилась, а доставляла мне много-много удовольствия. И не только рука, к слову, но и академически прекрасный член. Мой собственный, кстати. Эта самая рука и не позволила мне подпрыгнуть, получилось лишь дёрнуть конечностями, приподнять голову и нарваться на сладкий поцелуй от своего собственного будущего мужа.

С ума сойти… Федос был моим будущим мужем. Мужем, да…

В статусе будущего мужа он продержался недолго, всю осень и декабрь месяц. В конце декабря мы вошли в зал для торжественной регистрации во дворце на Английской набережной под красивую музыку, а вышли оттуда уже мужем и женой.

Ещё раз сойти с ума! Федос стал моим мужем. Мужем, да…

Зашёл в зал будущим мужем, а вышел настоящим. Действующим, так сказать. Не просто каким-то Тором с молотом наперевес, не Крисом Хемсвортом из далёкой Австралии, которого я никогда в жизни не увижу, да и видеть-то не слишком хочу, а самым настоящим мужем.

У лестницы я остановилась, привстала на цыпочки, задрала голову и уставилась на Федоса, чтобы отыскать изменения. Должен же человек как-то измениться после такого-то знаменательного события, правильно?

И знаете что? Федос оставался Федосом и никем иным. Единственным и неповторимым. Уникальным, не побоюсь этого слова. За одним-единственным исключением. Раньше он не говорил:

— Люблю тебя, Конфета, — растекаясь широкой улыбкой.

А сейчас говорил, причём во всеуслышание, так, чтобы никто не сомневался.

— Обожаю свою Конфету, как от Земли до Утренней звезды!

— Это которая Эарендель? — вставил дядя Толя.

— Ага, вот эта самая…. Эарендель, — засмеялся Федос, подхватывая меня на руки, словно пушинку, а я, между прочим, была не одна. Двое нас было, вместе с Фёдоровной или Фёдоровичем в животе.

Дальше всё было как в калейдоскопе. В голове смешалось всё и вся.

Поездка по городу, толпа друзей, некоторые из которых росли с нами в одном дворе и сейчас в один голос твердили, что всегда были уверены, что Федос и я поженимся. А как иначе? Иначе и быть не могло!

Федос ведь с детства меня любил, как от Земли до этой самой… Эарандель… Эарамлень… Эарам-рам-рамлеля, Эйрандели или вообще до Кренделя — версии названия звезды, которую обнаружили с помощью телескопа Хаббл и на данный момент самой отдалённой от нашей планеты, менялись пропорционально принятого на грудь.

Недовольная бабушка, которой не нравилось моё платье, не скрывающее положение. Интересно, зачем мне было его скрывать, если и так все знали, что у нас с Федосом будет ребёнок. Фёдоровна или Фёдорович. А на посторонних, уж простите, мне было начхать с высо-о-о-о-окой колокольни.