Поцелуй черной вдовы (СИ)

Мощный талант Ричарда Бербеджа и широта его репертуара проявляются в размерах ролей, которые он играл. Из сотен пьес и тысяч ролей, написанных в 1580-1610 годах, только около 20 ролей содержат более, чем 800 строк текста. Легендарный Эдвард Аллен (Edward Alleyn) был первым английским актером, справлявшимся с такими ролями, но большинство их, 13 из 20, сыграл Бербедж.

Глава 14

Первым, что увидела девушка, выйдя за дверь, был рыжий пушистый хвост, мерно раскачивающийся в такт движениям слившийся у стены парочки, он скользил по обнаженным ногам любовников, и Ричард шептал хрипло:

– Обожаю, какая ты мягкая, моя кошечка. – Его пальцы прошлись по шерсти хвоста, но девушка шлепнула его по руке.

– Не отвлекайся на глупости, – велела она.

– Это не глупости, я обожаю твой хвост. И твои ушки!

– Ты просто, как все эти чертовы извращенцы, что с ума сходят от перевертышей, вот и все. Будь я обычной девчонкой, ты бы на меня и не глянул!

– Неправда. Ты дикая, я обожаю таких!

Девушка зашипела, должно быть, нарочно подтверждая данную ей характеристику, и Соланж увидела ногти, острые как у кошки, которыми незнакомка вцепилась Ричарду в спину.

Они задвигались чаще, рыжий хвост быстрее заметался из стороны в сторону, а потом девушка зарычала, откинув голову и скаля острые зубы.

Соланж бы, наверное, стоило удалиться, не глазеть, стоя на месте, как какой-нибудь извращенке, о которых как раз говорила девчонка, но она не могла двинуться с места, зачарованная не столько страстным соитием, сколько частичным перевоплощением девушки. Этим хвостом, рыжими ушками и когтями, а еще бесстыдным нахальством, с которым любовница Ричарда оправила платье и направилась к двери мимо нее.

– Любишь подсматривать, да? – осведомилась она, ткнув в Соланж пальцем. – Или тоже хочешь потрогать? – Рыжий хвост обвился вокруг ее ног. – Так потрогай, пока разрешаю. –

Рыжая рассмеялась, обнажив острые лисьи зубки, и потянула на себя дверь. Коснуться хвоста Соланж не осмелилась, так и стояла, глядя, как девушка, мерно покачивая широкими бедрами, выходит в зал...

– Красотка, скажи? – Встал рядом Ричард. – Настоящая дикая кошка.

– Она перевертыш?

– Сам видел.

… И без браслета.

– С браслетом она не смогла бы выпускать свои коготки. И ласкать мое тело хвостом! Видел, какой у нее пышный хвост? Она лисица во второй ипостаси, – объяснил очевидное молодой человек. – И очень горячая.

Он выглядел малость осоловевшим и будто пьяным.

– А ты не боишься ее? – спросила Соланж.

– С чего бы?

– Ну, у нее острые когти и зубы, которыми очень легко разорвать глотку.

– С чего бы ей делать это? – удивился молодой человек. – Тара любит перепихнуться, а не рвать глотки. Она душечка, если знать к ней подход. – Ричард хлопнул ее по плечу и тоже направился в зал.

Когда Соланж вошла следом и отыскала глазами рыжую девушку, выглядела она совершенно обычно: сидела за столом с остальными перевертышами и ни хвоста, ни маленьких лисьих ушек не демонстрировала. Только, поймав ее взгляд, многозначительно подмигнула...

– Ну что, понравилось зрелище? – подмигнул Филдс, когда Соланж снова села. И не дожидаясь ответа: – Хочешь тоже попробовать? В Сохо есть место, бордель для особенной публики, где девочки-оборотни творят такое, что тебе и не снилось... – Соланж вспыхнула против воли, представив силу нужды, заставившую ее соплеменниц продавать себя за гроши, но Филдс оценил это по-своему. – Ты вообще хоть когда-нибудь с женщиной был? – вкрадчиво спросил он, наклоняясь к плечу собеседника. – Или ты не по женщинам?

Соланж отпихнула его.

– Отвали, Филдс, не твоего ума дело.

Актер расхохотался, чем мог бы привлечь к ним с Соланж повышенное внимание, но тут грохнул стул, и один из спутников рыжей поднялся на ноги. Его шатало, он явно изрядно набрался, но, когда он заговорил, язык его не заплетался.

– Ну уж нет, мне надоело молчать, притворяясь, что я доволен этой чертовой жизнью. И в целом сложившейся ситуацией... Королева мечтает нас ограничить во всем, вырвать нам зубы. А я между тем не животное, чтобы жить как скотина! У перевертышей тоже есть право, такое же, как у каждого жителя этого острова, и это право на свободную жизнь. А мы скованны этими проклятыми браслетами и живем как в аду!

Один из друзей потянул его за рукав:

– Успокойся, Бен, тебе ли жаловаться на несвободу: сам ты давно избавился от браслета.