Поцелуй черной вдовы (СИ)

– Не убьет. Сама знаешь, перевертыши крайне живучи!

Их глаза встретились, и Соланж, как ни странно, доверилась незнакомцу.

– Если спасете его, я все для вас сделаю, – клятвенно пообещала она, и ее наградили грустной улыбкой.

– Он будет жить, а ты... ничего не должна мне. Ну, малец, поднимай парня! – Это старик, обратившись к Уиллу, подхватил Кайла за плечи.

Так, втроем, они кое-как перекинули раненого через седло, а следом за ним на круп жеребца взгромоздился старик.

– А теперь едем домой, – сказал он, и их маленький пестрый отряд двинулся прочь от пожарища.

Глава 43

По дороге к Блекфрайерс-хаус Соланж вспомнила, где уже видела незнакомца. Это ведь он помог Сайласу обратиться, сняв со звериной лапы браслет...

Тот самый нищий с плащом и кусачками.

– Он сказал, где искать тебя, – шепнул ей дорогой Уилл. – Кайл ускакал вместе с ним, оставив меня возле «Розы». Этот старик что-то знает!

Соланж молча кивнула, исподволь глядя на незнакомца. Но задавать вопросы не торопилась: в первую очередь следует убедиться в благополучии Кайла. Это сейчас волновало ее в первую очередь.

В доме на Темзе, куда они вскоре прибыли, перепуганный Катберт при виде бесчувственного и окровавленного хозяина, охая и причитая, развел активную деятельность под руководством того, кто назвал себя Фергюсом. Слуга тоже не спрашивал, кто таков этот странный мужчина, и имеет ли он какое-то право раздавать указания в графском доме, просто почувствовал, как, наверное, и Соланж, что он знает, что делает.

– А теперь зажимай. Надавливай так же сильно, как любишь... Ну. – От подобного наставления у Соланж вспыхнули щеки, хотя секунду назад, когда старик приготовился вынуть обломок доски из тела Кайла, сделалась белой как снег.

Из раны хлынула кровь, ее было так много...

Она прижала к ней сложенный в несколько раз кусок разорванной простыни и надавила.

Так сильно... как ныло в груди саднящее сердце...

Так сильно, как снова хотела увидеть живым... любимого человека.

Любимого?

Само это слова казалось чуждым ее мыслям и сердцу. Она давно запретила себя любую привязанность, не говоря уж о чем-то значительно большем... Но теперь с отчаяньем понимала, что Кайл Гримм, граф Саутгемптон или кем бы еще он там ни был, давно пробился сквозь тщательно выстроенную защиту и... приручил маленькую лису.

– Постой, давай поглядим, остановилась ли кровь... Убери руки, – обратился к ней Фергюс, прерывая поток ее мыслей. И Соланж попыталась именно это и сделать, отнять руки от раны, но те неожиданно не послушались. Так и держали рану зажатой, словно стоило отнять пропитавшуюся кровью тряпицу, как Кайл умрет – и она снова останется в одиночестве.

Старик с неожиданной теплотой и понятливостью посмотрел на нее, а потом самолично отвел в сторону ее руки. Будто понял: сама она это сделать не сможет.

– Вот и славно, кровь уже не идет. Сейчас сделаем заживляющую примочку и перевяжем его. Справишься или мне позвать Катберта?

– Справлюсь, – сказала Соланж, пересиливая дрожь во всем теле. – Я справлюсь...

Старик молча кивнул, приготовляя какую-то мазь по собственному рецепту. И Соланж, желая на что-то отвлечься, обратила внимание на его тонкой выделки дорогие перчатки, так не вязавшиеся с его прочим обликом нищего. Он к тому же так и работал в них...

– Вот увидишь, через день-другой этот парень поднимется на ноги, – заговорил, между тем новый знакомец. – У перевертышей крепкие организмы. Их такой малостью, как проколотый бок, со свету не сживешь! А уж при наличии достойной причины, чтобы за жизнь держаться, – он поглядел на нее, – так и вовсе бояться нечего.

Соланж ощущала, что все это сказано неспроста, старик знал о ней больше, чем полагается незнакомцу. Даже чувства ее, казалось, не были тайной для него... Хотя сама она их едва ли осознавала, или страшилась позволить себе осознать. До последнего времени.

– Откуда вам это знать? – спросила она чуть враждебнее, чем хотела. – Вы, по всему, человек. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься. – Не обиделся он. – Я, действительно, человек, но когда-то очень давно... любил женщину вашего племени. Придержи здесь, вот так. – Продолжая рассказывать, он наложил на рану примочку и взялся за перевязку. – Всю свою жизнь я был солдатом, совсем юнцом поступил в гвардию короля Генриха, хранил покой монаршего дома и полагал, что в этом высшая цель каждого подданного короны. К перевертышам я испытывал не то чтобы неприязнь, просто держался подальше: мало ли что взбредет в голову дикому зверю, размышлял я. А потом встретил ее... Закрепи бинт, вот так. – Он замолчал, проверяя, хорошо ли проделано дело, а Соланж, против воли заинтригованная, все ждала продолжение.

И, не вытерпев, поторопила:

– Она была перевертышем?