Поцелуй чудовища

— Да ладно, чо ты, — пробормотал он, потянувшись к ее лицу, и Олечка с содроганием поняла, что рыжий Пал Саныч лезет к ней целоваться, хочет прижаться к ней своими тонкими, наверняка жесткими губами!

— Не трогайте меня! — завопила Олечка в панике; отчего-то ей стало страшно, очень страшно, словно Пал Саныч уже скрутил ее насильно и завалил на стол, задрал юбку и шарит по бедрам.

Она, изгибаясь, стараясь вывернуться из цепких рук Пал Саныча, ухватила свою сумку и со всей силы ударила негодяя по плешивой голове, так сильно, что тот присел от неожиданности.

— Дура, что ли?! — закричал он, и тут сумка прилетела ему прямо в глаз острым уголком, ручка у нее отскочила, и нехитрые дамские мелочи — ручки, помада, расческа, — посыпались на пол. Резко запахло туалетной водой, и Пал Саныч внезапно понял, что за чужой аромат, принесенный домой на одежде, получит еще и от жены.

Неловко отшатнувшись, закрывая голову руками, Пал Саныч, жмурясь, отступал к дверям, топча хрустящие тюбики Олечкиной косметики ногами, как заклинания выкрикивая «дура, да, дура, что ли?». А Олечка, вошедшая в раж, все хлестала его изорвавшейся сумкой, рыдая от унижения и страха.

От верной смерти Пал Саныча спас вовремя вернувшийся Вадим; он открыл двери и Пал Саныч едва не рухнул в коридор, продолжая пятиться. Увидев ошалевшего шефа, Олечка словно пришла в себя, перевела дух, опустила свое оружие. По полу была размазана помада и запах туалетной воды был слишком резким, Пал Саныч заметно трясся я тяжело дышал, со страхом поглядывая на Олечку.

— Это что за война у вас? — осторожно поинтересовался Вадим, осторожно поправляя очки на переносице.

— Да ненормальная какая-то! — взревел Пал Саныч, первым отходя от шока. — Набросилась!

— Врет! — выкрикнула Олечка, застегивая пуговку на блузке с каким-то лихорадочным остервенением, и Вадим понял все без слов. У него глаза на лоб полезли, он крепко ухватил Пал Саныча под локоть и вытащил его в коридор.

— Ты с ума сошел, — зашипел Вадим зло, встряхивая снабженца как следует. — Ты куда лезешь!? Тебе баб мало — ты чего к этой-то полез?!

— Ой, цаца какая, — насмешливо протянул Пал Саныч, приглаживая рыжеватые волосы. — Да чего бы к ней не лезть, она с кем попало путается… тоже мне, святая!

— С кем она путается, а, — встряхивая Пал Саныча едва не зашиворот, шипел Вадим. — Не твоего ума дело, с кем она путается! Ты вообще окабанел в корягу?! Ты мне еще девчонку изнасилуй у меня в кабинете!

— Да кто ее насиловал.

— Увижу тебя еще хоть раз тут, — шипел Вадим, делая страшные глаза, — и вылетишь пробкой! Это я тебе обещаю!

Пал Саныч молча проглотил оскорбление.

С одной стороны, если б его за этим застукал Чу, он бы и разговаривать не стал. А с другой стороны. Пал Саныч отчетливо вспомнил, как Вадим мял податливое тело Мары, и у него от злости даже нос покраснел.

«А сам чем лучше, — с остервенением подумал он. — Тебе можно, а мне нет? Ну ничего; ничего. Я отомщу! Вот раньше колебался, а теперь точно знаю, что отомщу!»

Вадим влетел в кабинет и захлопнул за собой дверь. Олечка плакала навзрыд, собирая с пола свои истоптанные, изломанные Пал Санычем вещи.

— Да оставь это, — махнул рукой Вадим, глядя, как она, всхлипывая, пытается собрать осколки, оставшиеся от пудреницы. — Сейчас уборщицу позовем… ну, не реви! Подумаешь

— Саныч прижал! Да это ж животное. Ну, типа похотливого пуделя. Так и ищет, об чью ногу подро…

Вадим неловко закашлялся, скомкал окончание фразы. Олечка, хныча, уселась на свое место, глотая слезы.

— Он. — рыдала она, отирая мокрое лицо салфеткой. — Он. как шлюху.

— Ну, все, все, — ворковал Вадим, матерясь где-то глубоко в душе, откуда не слышно бранных слов и проклятий. Он налил Олечке воды и она, цокая зубами о стеклянный край, отпила несколько глотков. — Что говорил-то?

— В сорок пятый, — провыла Олечка. — Как.

— А с чего он решил вдруг, — насторожился Вадим, — что ты пойдешь с ним? С кем он тебя видел? Саныч просто так кидаться тоже не станет. И Глеб. Ты учти: Глеб рассказам про братьев, дальних родственников верит с трудом.

Олечка густо покраснела и рыдать перестала, утирая мокрый нос.

— Ну, — допытывался Вадим, — с кем и где? Иначе Пал Саныч так не стал бы наглеть.

Олечка упорно молчала, как партизан на допросе, пряча покрасневшие глаза.

— С ним, наверное, — тихо ответила она, когда молчание стало совсем уж невыносимым, а взгляд Вадима, казалось, прожигал ее изнутри. — Мы приехали вместе.

Вадим, оглушенный новостью, так и уселся на стол, на то самое место, где недавно так вальяжно располагался Пал Саныч.

— Вот это Олечка, — произнёс он, и в голосе его слышался неподдельный восторг. — Вот так сразу?! Вместе?

Олечка пожала плечами — так вышло, как бы говори ее немного виноватый вид, — и тихотихо ответила:

— Ну, выходные мы провели вместе. у меня. Глеб только утром к себе съездил, переодеться, и мы на работу поехали.

— Ну да, ну да, Саныч по утрам в своей машине отсыпается, мог заметить, когда вы приехали. — протянул Вадим. — Вот же свинья какая! — он замотал головой, громко смеясь.