Поцелуй чудовища

— Ну, мы же еще не все здесь посмотрели, — голосом профессионального искусителя ответил Глеб. — Я зашел в пару магазинов, и мне о-очень понравился их ассортимент.

— А что там продается?

— Увидишь!

Олечка и опомниться не успела, как Глеб ее увлек в соседнюю секцию, в магазин с роскошным нижним бельем.

— Хочешь примерить что-нибудь из их ассортимента? Только примерить?

Голос Глеба звучал абсолютно бессовестно, и Олечка задохнулась от волнения, когда он подвел ее к манекену, на котором поверх черного белья, крошечных трусиков и шикарного бюстгальтера, был надет тончайший воздушный пеньюар.

— Ох, Глеб, я не знаю, — под его рукой плечо Олечки дрожало, но он настойчиво подталкивал ее к великолепному шелковому халатику, расписанному китайскими драконами. — Это так…

— Как? — шептал Глеб ей на ушко. — Ну, как? Красиво? Откровенно? Смотри — эти трусики едва прикроют. или даже не прикроют? Померишь?

— Что?! — вспыхнула Олечка. — Можно мерить?

— А почему нет? Я очень хочу увидеть тебя в этом, — он указал на коротенький черный шифоновый халатик, украшенный роскошными черными кружевами. — И вот в этом. Девушка, можно пару вещей посмотреть поближе?

Глеб словно нарочно выбирал самые дорогие комплекты, и Олечка, прижимая руки к пылающим щекам, смотрела на выбранные для нее вещички.

— Помочь тебе застегнуть что-нибудь?

Глеб просочился в примерочную — и замер от восторга, глядя на Олечку.

Она стыдливо жалась, переступая босыми ногам на коврике. Черные крохотные трусики на ней смотрелись просто сногсшибательно; тоненькие резиночки чуть впивались в ее мягкую кожу, подчеркивая ее белизну и мягкость, крохотный треугольничек черной ткани внизу животика смотрелся трогательно и чертовски эротично. Глеб ощутил стояк тотчас же, как только его взгляд скользнул по этому нежному черному треугольничку, так соблазнительно прикрывающему лобок и скрывающемуся меж ножек. Эти трусики словно нарочно подчеркивали вкусный, невероятно бессовестный изгиб женского тела, делая его игривым, нарочито сексуальным. Бюстгальтер поддерживал аккуратную грудку, черные чулки с бархатными роскошными подвязками обтягивали стройные ножки девушки, а черный шифоновый коротенький пеньюар, едва прикрывающий соблазнительную попку, выглядел кокетливо и соблазнительно.

— Тебе очень идет, — прошептал Глеб чуть хрипнувшим голосом, задергивая шторку за собой и распуская узел галстука, который внезапно стал ему тесен. — Ты. ты невероятная. кончить можно от одного взгляда на тебя.

И это было правдой; невероятно, что именно на Олечке эти вещи смотрелись непередаваемо красиво, красивее, чем на любой другой его подруге, красивее, чем на Маре. или это только казалось? Может, этот чувственный черный шелк лишь оттенял ее красоту и нежность?

Он скинул свое пальто прямо под ноги, его горячая ладонь скользнула по животику девушки, до самого краешка трусиков, которые каким-то чудом держались на ее лобке. Подушечки его пальцев едва касались ее кожи, и не пересекали границы черных трусиков, но и та зона, что была доступна для его прикосновений, была чувствительная. Олечка сжала коленки, стыдливо прикусила губу, чувствуя, как пальцы Глеба скользят все ниже, поглаживают все чувствительнее, почти проникая под резинку черных крошечных трусиков.

— Не надо, — пискнула она, чувствуя, как горячее возбуждение наполняет ее живот, и она течет, течет на новую вещь, которую они еще даже не купили, а рука Глеба уже поглаживает ее гладкий лобок, чуть прижимая пальцами ее нежную кожу.

За тонкой шторой слышались людские голоса, в магазин входили новые покупатели, и Олечка едва не вскрикнула, когда Глеб прижал ее к себе крепко-крепко, а его рука все же скользнула жадно в ее трусики и чуть сжала мокрые губки. Девушка уже хотела его. С таким округлым, аппетитным животиком, который в страсти хотелось искусать, такая влажная, раскрытая, текущая так откровенно, так щедро…

— М-м-м, — Глеб, жарко дыша, то ли куснул ее ушко, то ли поцеловал, и Олечка обнаружила, что сидит на хлипкой полке, обвив его ногами и уцепившись руками в его плечи. — Ты же хочешь, так?

Его пальцы поглаживали ее, скользили под новыми трусиками, Олечка почти скулила, глядя, как его ладонь все ниже и ниже скользит меж ее ногами.

— Нельзя кричать, — озорно произнес Глеб, прижимая девушку к себе ближе и поглаживая ее клитор. — Там люди ходят. Могут услышать.

Олечка прикусила губу, стиснула побелевшими пальчиками его одежду и уткнулась лицом в плечо, покуда его пальцы неторопливо скользили под новым бельем, поглаживая ее клитор.

— А крикнуть ведь хочется, — коварно продолжал шептать Глеб, уткнувшись лицом в ее волосы, наполняя их горячим дыханием. — Или нет?

И он касался ее так тонко и остро, что она откидывалась в изнеможении назад, раскрывая для его ласк бедра и чувствуя только одно: его пальцы, глядящие ее самую чувствительную точку. Ее ноги тряслись, она не могла унять эту дрожь и тихо — тихо заскулила, быстро двигая бедрами, прижимаясь к его пальцам.