Поцелуй феи

Они замолчали, просто наслаждаясь тем, что вместе. Когда обнимаешь фею, которая ещё и самая дорогая тебе девушка на свете, время словно летит и вместе с тем останавливается. Не считаешь секунды, не замечаешь минут. В груди праздник, сердцу горячо, ум взволнован, очи наслаждаются дивным зрелищем девичьей красы. Ощущаешь телом её тепло, и душой её нежность. Трудно отпустить, трудно оторвать взгляд, столько уж раз обнимал, столько раз любовался. И лишь всё сильнее хочется, и лишь всё роднее становится. И хочется, чтобы это длилось, и длилось, и не заканчивалось никогда. И понимаешь, что она радуется, чувствуя, сколь дорога тебе, начиная сиять всё сильнее и всё ярче. Лучится невинным счастьем, какое наверное бывает лишь у фей. И от этого и сам, будто заражаясь от неё, ощущаешь себя упоительно счастливым. Рун словно очнулся, когда в дверь вдруг постучали. Лала посмотрела на него любяще, и лукаво, и чуточку с иронией весёлой, словно подтрунивая. Но очень довольная.

— Несу ужин! — раздался снаружи знакомый девичий голосок.

— На ножках держишься? — осведомился Рун заботливо.

— Не твёрдо, но держусь, суженый мой, — озорно подтвердила Лала, буравя его очаровательными глазками.

Он аккуратно отпустил её. Отпер дверь, открыл. В коридоре стояла Вая с подносом. Рун отступил в сторону, пропуская её.

— Ох, Нур, что я тебе расскажу, слышал новость? Чудо у нас произошло! В городе, — поспешила сообщить девушка ещё с порога. Направилась к столу.

— Чудо? — озадачился Рун. — Что за чудо?

— Жена гончара совсем хворая была, уже вставать перестала, и кушать, два дня как ни крошки, только воду изредка пила. Исхудала как смерть, одни кости, — Вая поставила поднос на стол, принялась выставлять снедь. — Ждали, вот-вот помрёт, гончар уж и горб купил заранее. Со скидкой предложили. А тут прибегает их сынок-малыш, сжимая чудной цветок в ручке, и говорит: «мамочка, я тебя сейчас вылечу». Отрывает лепесток у цветка, произносит: «хочу, чтобы мама была здорова». И раз, она тут же и поднялась здоровёхонька! Да не просто здоровёхонька, а словно расцвела, телеса восполнились, округлились, волосы пышные стали и как будто ярче цветом, и раскудрявились. Прямо красавица! Соседки теперь ей завидуют, что она так похорошела.

— Да быть такого не может, — искренне засомневался Рун.

Лала воззрилась на него с удивлением и лишь покачала головой, улыбнувшись.

Это точно, Нур, — уверенно заявила Вая, забирая пустой поднос со стола. — Все сейчас судачат у нас об этом. Чудо великое! Это ещё не всё. Стали расспрашивать мальца, а он цветок показывает, мол, ведун местный, что мать лечил, про сей цветок ему поведал и научил где искать. Что цветок этот может исполнить заветное желание. А цветок необычный. У него четыре лепестка, каждый своего цвета. Оторвёшь белый, можно исцелить, оторвёшь жёлтый — загадывай злато, голубой оторвёшь — удачу обретёшь, а чёрный для наказания врагов используй. Вот.

— Ого! — только и смог вымолвить Рун, словно слегка ошеломлённый.

— Но и это ещё не всё, Нур, — со значимостью продолжила Вая. — Побежали к ведуну, узнать, что за цветок такой и как его правильно искать. А он сам изумлён, аж глаза на лоб, говорит, нету такого цветка, выдумал я его, дабы мальца отвлечь, чтобы не горевал и не плакал подле матери в дни её последние, а надеждой жил, цветок разыскивая.

— Ничего себе! — глубоко впечатлился Рун, а затем на его лице проступила тень недоверия. — Да правда ли это? А то может выдумал кто.

— Всё правда, — горячо заверила Вая. — Я это узнала от того, кто говорил с тем, кто расспрашивал того, кто сам у гончара в доме был. Вот теперь у гончара проблема, что делать с гробом. Гробовщик назад только за пол цены согласен взять. Завтра обязательно сама схожу к дому гончара. Папенька поди отпустит на пол часика. Хочешь, потом расскажу, что вызнала?

— Конечно, — кивнул Рун.

— А народ-то кинулся на луг, где цветок нашли. Тоже ищут. Некоторые взяли факелы, свечи, фонари. Чтобы и в ночи искать, — выдала заключительную порцию местных слухов Вая, направляясь к двери. Остановилась на пороге. — Эх, мне бы туда. Да девице нельзя так поздно одной. И работа. Брат мой завтра хочет сходить. Только вышарят всё до завтра-то. Или вытопчут. Ну, приятного аппетита, Нур, до свидания. Посуду отнести папе, как покушаешь, хорошо? Или могу попозже за ней придти.

— Я отнесу, — пообещал Рун. — До свидания.

Вая вышла, и он затворил за ней дверь. Запер засов понадёжнее. Вернулся к Лале. Она сидела за столом, изучая яства с довольным личиком. Пред ней стояла большая тарелка с омлетом, ломоть хлеба, кусок пирога с клюквой, кусок сыра, кружка молока, плошечка с мёдом, яблоко, огурец, лук.

— Надо же, расщедрился господин Уго. Не жадный, — порадовался Рун. — Сработал твой цветок, Лала. Здорово, правда?

— Я и не сомневалась нисколечко, что сработает, — ответствовала она, а затем посмотрела на него с весёлым очаровательным недоумением. — Ну ты и врунишка, мой дорогой! Ведь всё безупречно! Удивлялся, поражался, сомнения выказывал. Ты меня немножко пугаешь, милый. Зачем ты это всё делал?