Поцелуй на пожарной лестнице

Бельгиец налетел на него, размахивая кулаками, и попытался вырвать из его рук Катю. Мрачный парень, придерживая девушку левой рукой, правой несильно ткнул Седрика в солнечное сплетение. Тот закашлялся, согнулся пополам, но все еще пытался сопротивляться. От джипа отошел и приблизился к ним еще один человек – лет сорока, сутулый, с темными обвислыми усами и длинными, как у гориллы, руками.

– Прихвати этого, – распорядился молодой парень, легко взвалил Катю на плечо и понес ее к своей машине.

– Насчет него приказа не было… – протянул вислоусый.

– Говорю – прихвати, там разберутся!

– Не подходите ко мне! – Седрик встал в боксерскую стойку. – Я бельгийский подданный…

Длинноусый хмыкнул, сделал обманное движение и резко ударил бельгийца в челюсть. Седрик покачнулся, уголовник обхватил его поперек туловища и потащил к джипу.

И снова началась бешеная гонка по улицам ночной Москвы.

Катя сидела на заднем сиденье, тупо уставившись перед собой.

Кажется, ее приключения подходят к концу. И конец будет один – смерть.

Она не сомневалась в этом: ведь уже трижды ее пытались убить, двоих посторонних людей убили вместо нее – незнакомую девчонку в поселке Вяжищи и Свету Новикову… трижды ей повезло, трижды смерть прошла мимо, но не может же везти вечно!

На этот раз смерть не промахнется. Только бы она была легкой…

Катя даже почувствовала какое-то странное облегчение. По крайней мере, ей больше не нужно убегать, прятаться, не нужно ни о чем думать. Для нее все кончено.

Но Седрик… он не имеет к ней никакого отношения, он ни в чем не виноват, кроме того, что попытался ей помочь. И вот теперь расплачивается за это… говорят ведь, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным!

Седрик полулежал рядом с ней.

Удар вислоусого бандита отправил его в нокаут, и бельгиец все еще был без сознания. На резких поворотах он негромко стонал. Наконец минут через пятнадцать после стычки в переулке, он пришел в себя, открыл глаза и огляделся.

– Где мы?

Катя пожала плечами: она понятия не имела, куда их везут.

Наконец джип остановился в очередном переулке, возле старинного двухэтажного особняка.

Молодой парень вышел первым, открыл заднюю дверцу, проговорил:

– Ну что – сами выйдете или помочь придется?

Обращение на «вы» в устах этого уголовника казалось странным и неуместным. Катя ломала голову над причиной этой вежливости. Может быть, ее все же оставят в живых?

– Убери руки! – сказала она неприязненно и самостоятельно выбралась из машины.

Ее подвели к входу в особняк.

Навстречу им вышел рослый угрюмый человек лет шестидесяти, с тяжелым низким лбом и маленькими колючими глазками.

– Мы ее доставили, Лопата! – доложил парень.

– А это кто еще? – Пожилой человек настороженно взглянул на бельгийца.

– С ней был… я подумал – может, пригодится…

– Ладно, там посмотрим… – тот, кого назвали странным именем Лопата, отступил в сторону.

Катю и Седрика провели внутрь особняка.

Они оказались в полутемном просторном холле, заставленном какими-то коробками и ящиками. Создавалось впечатление, что хозяева дома то ли только что переехали сюда и еще не успели разобрать вещи, то ли, наоборот, собираются уезжать.

– Туда! – проговорил молодой парень, подталкивая Катю к низкой двери в глубине помещения.

Катя толкнула эту дверь, вошла внутрь.

Седрик направился было за ней, но провожатый придержал его за плечо. Катя обернулась, хотела что-то сказать, но дверь за ней уже захлопнулась.

На этот раз она попала в небольшую комнату, что-то вроде кабинета или библиотеки. Во всяком случае, вдоль стен стояли массивные книжные шкафы темного дерева.

Напротив входа находился камин. Свет в комнате был погашен, и только живой огонь освещал ее. В камине полыхали поленья, отбрасывая на стены странные колеблющиеся отсветы.

Перед камином в глубоком кресле, спиной к вошедшим, сидел человек.

Катя видела только широкое плечо в сером свитере грубой домашней вязки и сильную мужскую руку с кованой кочергой, которая поправляла поленья в камине.

Катя почувствовала какое-то странное волнение. Она остановилась возле самой двери, не решаясь сделать следующий шаг, словно этот шаг мог изменить всю ее жизнь.

И тогда человек в кресле, словно ощутив ее нерешительность, медленно развернулся и проговорил низким, хрипловатым, удивительно знакомым голосом:

– Ну, здравствуй, Котенок!

На фоне пламени его лицо было плохо видно, но Катя узнала бы этого человека даже в полной темноте. Она узнала бы его по голосу, по характерным движениям. Узнала бы по этому детскому прозвищу – только он так называл ее…

Лида покосилась на свои маленькие часики Sheppard. Пошел уже второй час ночи, а его все еще не было. Разве можно так обращаться с порядочной девушкой?! Настроение у нее портилось катастрофически быстро. Даже третья порция Drambuie Beach не могла его исправить.