Поцелуй на прощание (СИ)

— Спокойной ночи, — донесся до девушки тихий голос. Литва вышел из кухни, а Беларусь, чувствуя себя совершенно опустошенной, выпотрошенной и вывернутой наизнанку, села за стол. Над ее головой отсчитывали время сбившиеся со своего хода часы.

— Ну что, Наташка, — в кухню зашла деловитая Украина и изучающее посмотрела в лицо младшей сестре, — помирились?

— Помирились, — глухо подтвердила Беларусь, царапая ногтем клеенку. Оля довольно и по-доброму улыбнулась.

— Вот и хорошо. А то ходите, как не свои. И он тебя любит, видно же. И ты его…

— Не люблю я его, — упрямо заявила Наташа. – Я Ваню люблю.

— Не любишь? – насмешливо спросила Украина. – А коли не любишь, что ж защищать-то грудью своей кинулась?

Беларусь подавленно молчала. Сказать на это ей было совершенно нечего.

— А Ваня… — продолжала Оля, подперев ладонью голову, — что Ваня? Он тебе брат, ты ему сестра, вы одна кровь, не можете вы вместе быть. Да и тебе не десять лет, сколько ж можно за ним бегать-то?

Девушка хмуро посмотрела на старшую сестру, но грубить ей не стала и смолчала. Тем более, поселившийся в груди вкрадчивый голос тихо нашептывал, что в словах Украины есть большая доля правды. Наташа пыталась не слушать этот голос, но тот пробивался через все воздвигаемые ею мысленные барьеры.

— В общем, вот что, — сказала Оля, выкладывая на стол перед девушкой серебристый ключ, — прибьет его Ванька. Он же безбашенный, ему как голову снесло с этим Торисом, так на место поставить не может. Сама решай, что делать будешь. А я что хотела – то сделала. Все.

Поставив точку в разговоре, старшая сестра удалилась. Наташа растерянно взяла ключ и осмотрела его со всех сторон. Было нетрудно догадаться, что он открывает. Не понимая, зачем делает это, девушка убрала ключ в карман. «Наверное, я просто схожу с ума», — подумала она себе в утешение. Расстроенные часы пробили половину пятого.

Отперев комнату прибалтов, Наташа мышью шмыгнула внутрь и осторожно прикрыла за собой дверь. Было около трех часов ночи, и все обитатели квартиры мирно спали, кроме самой младшей, решившей провернуть невиданную по размаху авантюру.

Приблизившись к кровати Ториса, Беларусь склонилась над литовцем. Он спал бесшумно, только изредка бормотал что-то во сне и переворачивался на другой бок. Ресницы его мелко подрагивали. Осторожно Наташа потрясла Литву за плечо, и на нее тут же уставились два сверкающих глаза.

— Что… что ты тут делаешь? – спросил Торис, приподнимаясь. Наташа прижала палец к губам, призывая к тишине, и Литва тут же понизил голос. – Как ты вошла? Я думал, он нас запер…

— У меня есть ключ, — почти беззвучно прошептала девушка. – Тебе надо бежать. Собирайся. Я провожу тебя.

Литве не надо было повторять дважды. Откинув одеяло, он вылез из кровати. Наташа деликатно отвернулась, но ее взгляд успел зацепиться за уродливые багровые рубцы, сетью покрывавшие хрупкие угловатые плечи Ториса. Девушка ощутила укол острой, как нож, жалости, но ничего не сказала и принялась рассматривать комнату, дожидаясь, пока парень оденется.

Вдруг она ощутила на себе взгляд двух пар испуганных глаз. Спавшие на соседних кроватях Латвия и Эстония взирали на пришелицу с ужасом.

— Э… Торис, — обернувшись, девушка несильно пихнула застегивавшего рубашку парня в плечо. Тот обернулся и неловко улыбнулся товарищам по несчастью.

— Ребята…

— Ты уходишь? – тихо спросил Латвия, готовый, казалось, вот-вот расплакаться. – А мы?

— Он вам ничего не сделает, — без особой уверенности сказал Торис и в поисках поддержки посмотрел на Беларусь. – Верно?

— Ага, — кивнула Наташа. – Я об этом позабочусь.

Мальчишка на этом успокоился и снова лег на подушку, накрывшись одеялом с головой. Эстония не показывал особенного беспокойства, только глаза его тревожно перебегали с Ториса на Наташу. На прощание он обменялся с Литвой рукопожатием.

— Встретимся на свободе, — подмигнул ему Торис. На лице Эдуарда появилась слабая улыбка.

— Хорошо.

Неслышно, осторожно ступая, Литва и Беларусь вышли в коридор. Торис не стал брать с собой вещей, только паспорт сунул в карман пиджака и какие-то деньги. В прихожей он стал копаться в горе обуви, стараясь отыскать свои сапоги, затем долго пытался вытащить из-под тяжелой Ваниной шинели собственную куртку. Наташа наблюдала за ним, ощущая, как в груди все больше нарастает накатывающая волнами тревога.

— Все, уходи уже, — поторопила она Литву. – Не дай Бог кто-то проснется.

Тихо щелкнула открываемая щеколда. Торис потянулся к массивной дверной ручке, но вдруг замер, будто вспомнив что-то, и круто обернулся.

— Наташа…

— Что? – девушка все больше нервничала. – Что еще ты забыл?

И тут он совершил странную вещь – сделал шаг к ней, приблизившись на опасно близкое расстояние, обхватил за плечи и, притянув к себе так близко, что их носы почти соприкасались, попросил:

— Можно поцеловать тебя?

— Что? – Наташа не смогла даже пошевелиться от шока. – Торис, это не лучшее…

— Другого, может, не будет, — глаза его сверкали, а теплое дыхание, опалявшее лицо девушки, было прерывистым от волнения. – Всего один поцелуй… на прощание.