Поцелуй на прощание (СИ)

Вздрагивая от страха и цепляясь за Эстонию, как утопающий – за спасательный круг, Райвис крепко сжал губы и замотал головой. Наташа молча поставила в списке крестик, утешая себя мыслью, что от прибалтов другого ожидать было глупо.

— Эстония, ты тоже нет?

— Тоже, — тихо отозвался Эдуард. Беларусь на секунду задержалась, наткнувшись взглядом на фамилию Литвы, а затем, ощущая, как в уголках глаз начинает щипать, быстро поставила еще крестик и перевернула страницу.

— Азербайджан.

Джамиля повертелась на стуле, покосилась на своих соседей – суровых Армению и Грузию, которые в последнее время беспрерывно шумно ссорились между собой, громя собственную комнату. Потом кивнула.

— Хорошо, — Наташа поставила еще «птичку». – Грузия.

Ответ ее ошеломил.

— Нэт.

— Что? – девушка поначалу решила, что ослышалась. – Нет? Почему?

— Нэ хачу, — безаппеляционно заявил грузин. – Надаэло все. Так и напиши.

Ругнувшись про себя, Наташа нарисовала еще один крест. Теперь их было четыре – многовато.

— Армения.

— И я тоже не хочу, — ответил тот. – К черту это все. У меня своих проблем хватает.

— Да чтоб тебя… — Беларусь с трудом сдерживала клокочущую в горле ярость. – Молдова?

Парниша, которого в шутку всегда называли внебрачным сыном Украины и Румынии, пожал плечами.

— Не-а. Хочу независимость.

Шесть крестиков – все-таки было много. Но Наташа все равно отправила результаты прямиком в Верховный Совет. Но реакция, последовавшая спустя некоторое время, вызвала у нее новый приступ злости.

«…Рекомендовать Президенту СССР и Совету Федерации, Верховным Советам республик исходя из итогов состоявшегося референдума энергичнее вести дело к завершению работы над новым Союзным Договором с тем, чтобы подписать его в кратчайшие сроки.»

— Уроды, — Беларусь отшвырнула утреннюю газету и подперла голову ладонью. – Ненавижу.

— Злая ты стала, Наташ, — озабоченно произнесла Оля, разливая чай. – Может, им лучше знать…

— Они страну развалят, — отрезала Наташа, представлявшая, как удавит президента в его собственном кабинете. – Вот увидишь, развалят. И Ваня умрет. Слушай, я съезжу в Кремль с гранатометом, и…

Ее оборвал донесшийся из коридора пронзительный писк дверного звонка. Наташа, чувствуя, как заколотилось в тревоге сердце, чуть приподнялась.

— Мы ждем гостей?

— Нет, — растерянно пробормотала Украина и поставила чайник обратно на конфорку. – Я сейчас открою. Может, опять из собеса…

Но нет, это был не собес. Это были неприятности собственной персоной, а именно глава тайной полиции. С бодростью, не сочетавшийся с преклонным возрастом, человек зашел на кухню и заулыбался при виде Беларуси. За ним семенила ничего не понимающая Ольга.

— БССР, верно? – всем своим видом показывая крайнее дружелюбие, незваный гость протянул девушке руку. Подозрительно глядя на него, Наташа ответила на рукопожатие.

— Беларусь.

— Очень приятно. Владимир Крючков, — представился человек. Беларусь одними губами улыбнулась.

— Пришли меня арестовать?

— Нет, нет, конечно, нет, — Крючков издал полунервный смешок. – Зачем мне вас арестовывать? Наоборот, я хочу… пригласить вас поучаствовать в одном маленьком деле.

Сказав все это, он выразительно покосился на замершую в дверях Украину. Наташа поняла его без слов.

— Оль, выйди на минуточку.

— Хорошо, — не скрывая тревоги, ответила сестра. – Если что – зови, хорошо?

Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Крючков стер с лица улыбку и заговорил деловито и сухо, пронзительно глядя Наташе в глаза.

— Горбачев – бездарность. Он не понимает, что делает. Он рубит сук, на котором сидит. Вам известно, что подписание нового союзного договора назначено на конец августа?

— Теперь известно, — Беларусь пыталась понять, куда он клонит. А клонил он, оказалось, в весьма привлекательную для нее сторону.

— Нельзя допустить развала СССР. Необходимо отстранить Горбачева и взять власть в свои руки.

— Неплохая идея, — согласилась Наташа, пытаясь унять легкое головокружение. – Но при чем тут я?

Крючков на миг замешкался, прежде чем ответить.

— Вы же страна. Нам необходима поддержка со стороны республик. А вы, как ближайшая родственница России…

Он явно что-то темнил, но Наташе не хотелось выпытывать, что именно. Главное – у Союза, а, значит, и у Вани появился шанс.

— Ну что же, — медленно проговорила она, глядя на своего собеседника, — вы предлагаете дельные вещи. Я вам помогу.

— Вот и замечательно, — мужчина потер руки и поднялся из-за стола. – Уточним детали на днях. Я с вами еще свяжусь.

— Без проблем.

Ощущая себя странно опустошенной, Наташа проводила гостя и, подумав немного, зашла в комнату Вани.

В затянутой полумраком спальне стояла тишина, нарушаемая лишь хриплым, прерывистым дыханием больного. На тумбочке рядом с кроватью стояла полупустая чашка воды и недоеденная тарелка супа – иногда Ваня приходил в себя, и сестры кое-как успевали его покормить, прежде чем брат вновь впадал в забытье. У России был сильнейший жар, он метался по постели, норовя скинуть с себя одеяло, и Наташа осторожно поправила его.

— Ваня, — шепнула она, проводя кончиками пальцев по пылающему лбу брата, — ты выздоровеешь. Я обещаю.