Поцелуй на прощание (СИ)

Россия не мог услышать ее, но сбивающееся его дыхание внезапно выровнялось, вернулось к нормальному ритму. Осторожно, чтобы не потревожить брата, Наташа опустилась на пол рядом с кроватью и взяла его за запястье, чуть сжала.

— Я люблю тебя. Люблю, слышишь?

Он не слышал, конечно.

— Я, наверное, лезу в какую-то дурацкую историю, — продолжила Наташа, не понимая, кому это говорит – себе или ему. – Но если это тебе поможет… я все сделаю. Я всю Москву к чертям разбомблю, если так будет лучше. Обещаю.

Из-за плотно запахнутых штор пробился узкий луч весеннего солнца и упал на их сцепленные руки.

========== Глава 18 ==========

Момент был выбран наилучший. 19 августа Беларусь, заранее предупрежденная Крючковым, поднялась с постели в шесть утра и сразу же включила телевизор. Сердце ее радостно подпрыгнуло – голос появившегося на экране диктора возвещал об отстранении Горбачева и переходе всей полноты власти в руки Комитета по чрезвычайному положению. «Все идет по плану», — подумала девушка и хотела было заглянуть в комнату к брату, чтобы проверить его состояние, но тут в коридоре истошно затрезвонил телефон.

— Наташа! – донесся до девушки сонный голос Украины. – Кто это звонит?

— Неважно! – ощущая невероятный душевный подъем, Беларусь схватила трубку и торопливо заговорила в нее. – Алло… алло, это вы? Я все слышала, по телевизору…

— Пора! – послышался из телефона торжествующий голос Крючкова. – Выходите из дома. У подъезда стоит машина.

— Поняла.

— Ни о чем не спрашивайте водителя, он все равно не в курсе. Мы вас уже ждем.

— Скоро буду! – откликнулась девушка и, повесив трубку, побежала собираться.

Когда она торопливо натягивала на себя юбку и кожаную жилетку, в комнату зашла заспанная Украина. На лице ее выражалось крайнее недовольство.

— Наташка, — зевая, протянула она, — ты куда собралась в такую рань?

— Ты все равно не поверишь, — отмахнулась девушка, протискиваясь мимо сестры обратно в коридор. – Я скоро приду. Присмотри за Ваней, хорошо?

— Хорошо, — теперь в глазах Украины читался испуг. – Но ты же…

— Ты все увидишь по телевизору, — сообщила Беларусь, пряча нож за пояс юбки. – Ладно, пока.

Последним, что она услышала, прежде чем выбежать из квартиры, было растерянное, тихое Олино «пока», наполовину заглушаемое голосом диктора из гостиной.

Крючков не обманул, и вскоре черная «Волга», перелетевшая через Большой Каменный мост подобно птице, подвезла Наташу к самому входу в Сенатский дворец. Повторяя про себя беззвучно слова полузабытой с детства молитвы и ощущая, как подрагивают похолодевшие колени, девушка поднялась по широкой лестнице, на вершине которой ее поджидал строго одетый человек.

— БССР? – коротко осведомился он, глянув на пришедшую.

— Беларусь, — немного раздраженно поправила его Наташа. Человек кивнул и движением головы поманил девушку за собой. Ощущая странную неловкость, но всеми силами стараясь держаться уверенно, Беларусь проследовала за ним и оказалась в кабинете, где вокруг овального стола собралось человек семь. Два стула были свободны – на один сел тот, кто провожал Наташу, сама она заняла единственное свободное место рядом с Крючковым. Тот чуть повернул голову в ее сторону, изобразил на лице подобие улыбки и вернул свое внимание к человеку, сидевшему во главе стола.

— …группе «Альфа» отправилась в Архангельское с целью не допустить его возвращения в Москву, — человек говорил ровно, но его с головой выдавали нервно подрагивающие руки. Наташа, в общем-то, его понимала – у нее самой внутри все тряслось в такт слишком быстро бьющегося пульса. Говоривший повернулся к девушке, быстрым движением поправил очки и с какой-то беспомощностью вопросил:

— А вы… вы – одна из союзных республик?

— Да, — ответила Наташа и поразилась, как чисто и звучно прозвучал под сводами кабинета ее голос. – Беларусь.

Человек помолчал немного, а затем проговорил, решив, видимо, что вежливо будет назвать себя в ответ:

— Янаев Геннадий Иванович.

— Рада знакомству, — ответила Наташа и, посчитав реверансы оконченными, нетерпеливо спросила. – Что вы собираетесь делать?

— А… вы же пропустили начало совещания. В общем, сегодня ночью в Москву были введены подконтрольные нам войска. При любой попытке сопротивления мы применим силу.

— Замечательно, — прошептала девушка, ощущая, как вокруг сердца вновь сжимаются ледяные тиски сумасшествия.

День катился вперед в непрерывных разговорах. Тем же утром произошла первая неприятность – заблокировать кого-то там в Архангельском не удалось, и этот кто-то, вернувшись в Москву, собрал своих сторонников возле дома Советов, а заодно объявил о незаконности действий комитета. До вечера ничего не происходило, затем члены комитета ушли на организованную ими пресс-конференцию, и Беларусь осталась одна. Стены опустевшего Сенатского дворца стали неприятно и тревожно давить на девушку, и она вышла на свежий воздух в прохладную летнюю ночь.