Поцелуй на прощание (СИ)

— Наташа, она… — Украина устало выдохнула, чувствуя себя не в силах врать. – Ее уже день дома нет.

— Я так и знал, — Россия улыбнулся своей жутковатой улыбкой. – Теперь-то поздно. Будь что будет…

— Ты о чем это?

— Неважно. Уже ничего нет важного, — голос Вани становился все тише, будто отдалялся. – Я пока болел, все видел. И обо всем думал. Жаль, поздно уже…

— О чем ты говоришь? – голос девушки дрогнул. Брат будто не услышал ее.

— Ты, когда Наташка придет, не ругай ее, ладно? Она ж как лучше хотела…

— Не буду, — прошептала Украина сквозь слезы и, ощущая опустошающее бессилие, взяла брата за руку. Тот благодарно взглянул на нее и совсем тихо попросил:

— Не плачь. Ты же все понимаешь…

— Понимаю…

— Помнишь, я подарил тебе «Мрию»?

— Ага, — как девчонка, Ольга утерла глаза рукавом.

— А что я сказал, помнишь?

— Помню. Это наша… наша с тобой мечта.

— Правильно. Так вот, если тебе будет трудно, вспомни об этой мечте. И стремись к ней.

— Ваня… — Ольга на секунду даже перестала плакать.

— Я так всегда делал, — улыбнулся Россия. – Мне помогало.

Украина не успела ответить – из горла больного вырвался протяжный хрип, тело его выгнулось дугой, кулаки судорожно сжались…

— Нет! – закричала девушка, понимая, что это не поможет. – Ваня, не уходи!

Но все было уже кончено. Где-то далеко, где на весах истории сошлись две противостоящие силы, одной из них все же удалось выиграть перевес. Советский Союз погибал, и выглядело это страшно – удушье, судороги, сдавленный хриплый крик, рвущийся из горла. Брагинского трясло и колотило еще несколько секунд, а потом он обмяк на взмокшей простыне и замер, безвольно склонив голову на бок. Из уголка его растрескавшихся губ показалась тонкая струйка крови, а взгляд, еще полминуты назад бывший осмысленным, затянулся стеклянной пеленой.

Круто развернувшись, Латвия громко и почти издевательски хохотнул и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. В квартире сомкнулась тишина.

========== Глава 19 ==========

Провожая Наташу, члены Комитета даже не скрывали своей нервозности. Один из генералов вручил ей пистолет, который девушка ничтоже сумняшеся спрятала в карман юбки. Янаев чуть подрагивающим голосом предложил «стопочку для храбрости».

— Мне она не нужна, — метнула на него презрительный взгляд Наташа. Скомкано извинившись, мужчина затерялся где-то за спиной Крючкова. Глава тайной полиции единственный сохранял самообладание, а взгляд его сверкал сталью.

— Мы будем ждать три часа. Потом начинаем штурм, появитесь вы или нет.

— Ясно, — отчеканила Беларусь. – Я пойду.

Она сделала шаг к лестнице, но ее остановил голос Крючкова.

— Возвращайтесь живой.

Наташа коротко обернулась.

— Не сомневайтесь.

Она незаметно выскользнула из Кремля и двинулась по Воздвиженке к Новому Арбату. Вокруг волновались, как море, толпы праздношатающихся людей, повсюду слышались оживленные голоса, где-то жгли советский флаг, где-то пили шампанское. Девушка двигалась сквозь эти толпы, как ледокол сквозь северные моря, и люди неосознанно расступались перед ней, освобождая дорогу. «Я должна. Я должна это сделать», — стучали в висках мысли в такт обезумевшему сердцу. – «Если я этого не сделаю, Ваня погибнет. И Торис тоже».

Торис. Больше года прошло с того момента, как она видела его последний раз – поверженного, раздавленного, но не сломленного, готового сражаться до конца. Торис. Имя задевало в глубине души какие-то струны, которые много веков оставались нетронутыми. Торис…

Перед ней, как заснеженная гора, вырос Белый Дом. Не остановившись даже на секунду, Беларусь преодолела сооруженные защитниками здания баррикады и, пробившись сквозь людское половодье, подошла к входу. Там стояли двое рослых военных, которые тут же загородили девушке дорогу.

— Куда?

— Мне необходимо увидеть Ельцина, — четко, глядя им в глаза, проговорила Беларусь. Один из стражей нервно усмехнулся.

— Его много кому необходимо увидеть.

— Передайте ему… — девушка на миг запнулась, — Пришла Наталья. Младшая сестра Ивана Брагинского.

Наверное, военным эта фраза показалась ничего не значащей, но один из них, пожав плечами, развернулся и зашел в здание. Наташа глянула на оставшегося – совсем молодой парень лет двадцати, бледный от усталости и бессонной ночи. Девушке даже стало его немного жаль, ведь после победы Комитета парнишу наверняка посадят за измену.

— Ты куришь? – обратилась она к нему.

— Немного, — ответил военный, будто стыдясь этого. Наташа попросила сигарету и, получив ее, с наслаждением затянулась. Терпкий табачный дым проник в легкие, и натянувшаяся в груди холодная струна будто ослабла.

— Эй, — из дверей высунулась голова второго стража, — сказали пропустить. Без обыска.

Затоптав едва раскуренную сигарету, девушка зашла в здание. Военный проводил ее до лифта, где передал другому военному, который довел посетительницу до нужного кабинета, отдал честь и испарился. Глубоко вдохнув, девушка крепче сжала в кармане холодную рукоять пистолета и толкнула дверь.