Поцелуй Спящего красавца

Осла Панки мы с Брайером уже не нашли. Видимо, он умчался резвиться где-то на просторах Руатской Лимы. Но его можно было понять — пастись на лужку приятнее, чем тащить на спине кого-то, пусть этот кто-то и королевских кровей.

Мы брели по тропе, заросшей травой. Предзакатное солнце окрасило небо и равнину в золотисто-розовые тона, а тени от разрушенной каменной стены были синевато-холодными, и напоминали, что надо бы поскорее устроиться на ночлег.

— Остановимся у реки, — махнул Брайер в сторону низины, где возле небольшой речушки была уютная полянка в зарослях ивняка.

— Может, не надо у реки? — невольно вырвалось у меня.

— Не бойся, Крошка, — Брайер взлохматил мне волосы на макушке. — Теперь я от тебя ни на шаг не отойду. Если появится Карабасиха — она встретится с лучшим колдуном всех времён и народов.

Утешение было — так себе, но я видела, что Брайер грустит. Вроде бы, он улыбался, шутил, но ему было невесело.

А кому было бы весело, когда узнаешь, что друзья подставили тебя, хотели убить и не убили лишь по счастливой случайности?

Запалив костерок, мы устроились на берегу (подальше от воды, по моей просьбе) и жарили на прутиках грибы, которые Брайер собрал по дороге.

Вернее, грибы жарила я, а колдун сидел по ту сторону костра и задумчиво напевал что-то про светлячков и их полёт. Я не сразу сообразила, что это была не простая песенка, а колдовская. Но вот сначала один светлячок закружился над нами в сумерках, потом второй, третий, десятый, и вскоре над ивняком летали сотни, если не тысячи зеленоватых звёздочек.

— Ты вот так запел — и они прилетели? — спросила я, задирая голову, чтобы посмотреть, как живые звёзды роятся в темнеющем небе.

— Позвал — и прилетели, — подтвердил Брайер, задумчиво глядя в огонь.

— Невероятно, — признала я. — Почему ты так же не призвал осла?

— Призову, если надо, — он был на удивление покладистым. — Но мне хотелось пройтись.

— Ты бы шёл, а я ехала, — подсказала я ему очень простую вещь. — У меня туфли на каблуках, к вашему сведению.

Он словно очнулся и посмотрел на меня весело — почти как прежний Брайер, и заявил:

— Так у меня тоже! — и задрал ногу, показывая туфли на красных каблуках.

— У меня ноги короче, — проворчала я и посмотрела на свои туфли. — Боюсь, эта обувь — не для путешествий. Вот порвутся туфли, сможешь призвать новые?

— Туфли… Ты только о туфлях, Крошка, — вздохнул Брайер и спрятал лицо в ладонях.

Нет, я рано обрадовалась, что прежний Брайер вернулся. И ещё мне стало стыдно. И правда — что я всё о выгоде да о вещах? Как будто стесняюсь говорить о том, что по-настоящему важно.

— Не переживай, — сказала я, не забывая поворачивать грибы, чтобы не подгорели. — Говорят, всему своё время. Не ты стал причиной смерти Тедерика. Мне кажется, он ждал тебя. Ждал, когда ты придёшь, чтобы спокойно умереть. Он ждал твоего прощения.

— Он меня даже видеть не хотел, — ответил колдун глухо, в ладони.

— Эй, ну-ка, не раскисай, — приказала я ему.

Пристроив прутики с грибами на камнях, я на коленках подползла к Брайеру и неловко погладила его по плечу:

— Только не вздумай заплакать. Таким большим мальчикам… — начала я, но он не дал мне закончить.

Сгрёб в охапку и прижал к себе. Или сам прижался ко мне, уткнувшись мне в волосы.

Это было так неожиданно, что я замерла, боясь пошевелиться. Неожиданно и… приятно. Даже не так. Это было больше чем приятно. Это было чудесно, восхитительно, волшебно. И я ловила каждый момент этого волшебства — ночь, светлячки роятся, как упавшие звёзды, и меня обнимает самый красивый мужчина в мире…

— Странно всё получилось, — сказал Брайер, не отрываясь от меня. — Вроде, это я должен оберегать глупенькую попаданку в наш мир, а это ты оберегаешь меня и поддерживаешь.

Он замолчал, я подождала, не будет ли продолжения, а потом сказала, потому что надо было что-то сказать:

— Ну да… такие вот мы… глупенькие попаданки…

— Но я сразу почувствовал какое-то единение между нами, — снова заговорил Брайер. — Почувствовал, что мы связаны. Ты и я, Марина. Крепко связаны.

Его горячее дыхание обжигало мне шею, руки крепко обхватили меня за талию, и судя по всему отпускать меня он не собирался.

— Конечно, связаны, — пошутила я, чтобы скрыть неловкость от неожиданного признания. — Ты же меня привязал к себе колдовством. Шаг в сторону — и безвременная и мучительная смерть. Забыл, что ли?

Даже не видя его лица, я поняла, что он улыбается.

— Да ничего не привязал, — сказал он, по-прежнему обнимая меня. — Это я так сказал, чтобы ты от меня не отходила ни на шаг.

— Неужели, признался, благородный колдун? — фыркнула я. — И полгода не прошло.

— А ты догадалась? — он поднял голову, посмотрев на меня с любопытством, но продолжал обнимать. — Когда?