Поцелуй Спящего красавца

— Не надо считать попаданок, действительно, глупенькими, — ответила я строго, стараясь не размякнуть от этих обнимашек и нежных взглядов. — Сначала фея Канарейка говорила об этом, потом Стефан… Проще простого — сложить два и два, — я скромно умолчала, что додумалась до этого всего несколько часов назад. — Ну и то, что ты вернул мне хорошее зрение — это тоже вроде снятия родового проклятья? Только зачем было врать, Брайер? Зачем было пугать меня?

Я хотела отстраниться, но он не отпустил.

— Мне хотелось, чтобы ты была рядом, — сказал он медленно, будто подбирая слова. — Рядом с тобой мне спокойно. Я бы тебя совсем никуда не отпустил.

— А как же фея? — тихо спросила я.

— Фея… — он вздохнул и запустил руку в мои распущенные волосы, пропуская пряди между пальцами. — Как странно всё получается. Сто лет я мечтал, что найду её. А теперь…

Я слушала его, и сердце забилось. От надежды, от предвкушения счастья… Хотя, вопрос — такое ли это счастье Брайер Хагеботьер Розен фон Розен.

— А теперь? — подсказала я, потому что колдун молчал, а у меня уже всё горело от нетерпенья.

— А теперь не мечтаю, — коротко ответил он.

Тут было самое время для поцелуя, но Брайер медлил. Навязываться не хотелось, и я спросила то, что мучило меня уже давно.

— Как ты догадался, что Карабос напала на меня? Тогда, в озере? Я ведь даже крикнуть не успела, сразу ушла под воду.

Колдун пожал плечами, продолжая играть моими локонами.

— Просто почувствовал, что с тобой беда, — сказал он, явно думая о другом. — Как будто твоя душа сказала это моей.

— Так бывает?

— Бывает, но очень редко. И в случае с нами — невозможно.

— Почему?

— Потому что, — теперь слова давались ему с ещё большим трудом, — потому что это — очень могущественное колдовство, даже я им не владею, — и он с сожалением вздохнул.

— О как! Даже ты? Какой ужас, — романтический настрой был сбит в одно мгновение, и я вырвалась из рук Брайера, отправляясь к грибам.

Грибы, по крайней мере, не били по самолюбию.

— Сегодня нам надо отдохнуть, — ответил колдун, словно не слыша меня, — а завтра отправимся к Запфельбургу.

— Возвращаемся туда, где всё начиналось? — спросила я, зажёвывая гриб и пытаясь показать, что не очень-то и хотелось кое с кем обниматься и целоваться. — Как советовала распрекрасная фея?

— Ешь и ложись спать, Крошка, — сказал Брайер необыкновенно мягко. — Я посторожу.

Он посторожит! Очень благородно.

— Имей в виду, — сказала я ворчливо. — На своих двоих я больше топать не согласна. Зови осла или ищи его, где хочешь.

— Угу, — рассеянно раздалось в ответ.

Я плохо провела эту ночь. И совсем не потому, что пришлось снова спать под открытым небом. Брайер позаботился о ночлеге, устроив мне настоящую постель — на охапке травы, покрытой периной, на шелковой простыне и под пуховым одеялом. Все постельные принадлежности были добыты из воздуха, но я не восхитилась чудесами, а только поворчала, что лучше бы колдун научился доставать органику — жареную курицу, к примеру, или хотя бы хлеб с сыром.

Постель была мягкой и тёплой, но я никак не могла удобно устроиться — бока затекали, я начинала чесаться, будто спала на муравейнике, было то жарко, то холодно, и сна ни в одном глазу.

Больше всего хотелось поругаться с Брайером, и я несколько раз за ночь приподнималась, чтобы окликнуть его, но не окликала, а укладывалась обратно. Что-то останавливало меня. Возможно, то, что колдун сидел у костра понурившись, подбрасывая в огонь сухие ветки, и совсем не собирался спать.

Перед рассветом я всё-таки заснула, и мне снился Круглый мост, к которому я плыла. Была ночь, и я старалась не смотреть в воду, чтобы не увидеть отражение луны. Вроде бы надо было радоваться, что я возвращаюсь домой, но во сне мне было совсем не радостно. Я заплакала, а когда проснулась, лицо всё ещё было мокрым от слёз.

Брайер всё так же сидел у костра — будто не двигался с места с вечера, но над огнём уже висели прутики с грибами, а на плоском камне жарились яйца. Почти английский завтрак! И пахло всё так вкусно, что я поскорее выбралась из постели.

— Проснулась, принцесса? — Брайер с улыбкой оглянулся через плечо. — Давай, приводи себя в порядок — и за стол.

Дважды звать меня не пришлось, потому что я рассудила, что грибы и яичница — это лучше обидок. Я сбегала в кустики и умылась — правда, очень быстро умылась и всё время стреляла глазами по сторонам, не вылезет ли из воды Карабасиха.

Но всё было тихо, мирно, и утро было на удивление ясным и тихим — небо как на картинке, с перистыми облачками, ветер был лёгким, освежающе приятным, и птицы щебетали так звонко, словно старались перепеть друг друга.

— Здесь красиво, — сказал Брайер, когда я села напротив него и потянулась за своей порцией завтрака. — Тишина, покой, птицы поют…

— Так же, как и везде, — сказала я, хотя только что думала о том же, о чём сказал колдун.