Поцелуй у ног богини

Эти бидоны каждый день постукивают друг об друга на дорогах с блистательного Павая на вальяжный Мариин Драйв; из округа Дадар в пригород на стройки, к прорабам; с окраин в драгоценную Бандру[26]. Даббавалы снуют в паутине дорог, по ячейкам контор, закоулкам без адреса. Они никогда не ошибаются. После обеда возвращают пустые бидоны в кафе и дома.

– Братец, – сказал Амир молодому разносчику, который держался чуть в стороне, – братец, как мне можно поработать с вами? Хорошо ли платят?

– Плохо платят, братец, – сказал рябой парень. – Я новичок, учусь у мукадама, наставника. Я должен выучить цвета, метки и кодировки на ланчбоксах, чтоб не запутаться со станцией и районом доставки. Уже два месяца таскаюсь за мукадамом с утра до ночи, а не заработал и сотни рупий. Никак не могу запомнить дурацкие метки, ведь я дальтоник, братец. Даже если бы видел, как другие, всё равно натирал бы мозоли два месяца бесплатно, чтобы стать настоящим разносчиком.

– Два месяца долго, братец, – задумчиво сказал Амир.

Он пошёл дальше, к грузчикам-кули, которые сидели на платформе на корточках, ожидали прибытия поезда.

– Братцы, – сказал он, – как я могу поработать с вами?

Грузчики осмотрели его с ног до головы, покивали – «крепкий, годится».

– Братец, нас нанимает Индийская железная дорога, – заговорили грузчики на маратхи.

– Ты должен записаться. Знаешь, там очередь, мы ждали своих мест несколько лет. А недавно они придумали, что грузчик должен получать лицензию. С ума они совсем сошли, брат. Мы теперь, как адвокаты!

– Для товарных вагонов тоже?

– Конечно, брат. Для товарных нужна особая лицензия. Зато мы – государственные служащие. Мать-Индия нас на работу приняла, так-то!

Амир пошёл со станции. В узком переулке он встретил двух крысоловов, вооружённых тонкими прутами с металлическими наконечниками. Видимо, отца и сына.

– Дядюшка, – сказал Амир, – как же мне поработать с вами?

– Нас город нанял, парень, – стал объяснять старший. – Кандидатов теперь сотни, едва устроил сына. Я учил его ремеслу с детства. Город берёт тех, кто за десять минут убьёт больше всего крыс. Мой мальчик знает дело, всегда мне помогал. Он, как кот, преследует крысяток босиком, чтоб они, хитрые, его не услышали. Малейший шорох, и мой сын наносит удар.

Парень смутился, заелозил по пруту руками.

– Каждый день мы притаскиваем по сорок килограммов этих тварей, – с гордостью продолжал отец. – Мы знаем, как смастерить прут, лёгкий и крепкий, чтоб не разломился. Но город не всех берёт на работу, парень. Очередь на двадцать лет вперёд, и не каждый сдаст экзамен.

Амир пошёл дальше в джунгли улиц. Он говорил в тот день с чайваллами, с торговцами самос, лавочниками, водителями ото – авторикш. Каждый цепко держался за своё место и не пускал туда других.

«Как много людей в нашем городе, – думал Амир. – Но где они все, когда идёт спектакль?»

Он написал и расклеил объявления о проведении праздников возле новых зданий корпораций. Вывел изящные английские буквы с мастерством художника, указал адрес своего театра. Сварил клей. На столбах рядом с новыми офисными зданиями болталось и шуршало множество таких же объявлений. Уже к вечеру его листочки сорвали конкуренты.

Джаянти

С поцелуем мускуса в причёске,

С обнажённым животом,Мимо скотного двора,В бальзамическую рощу.

ТИШАНИ ДОШИ, «ДРУГАЯ ЕГО ЖЕНЩИНА»

Мария страдала мыслями о детях, но молчала и ждала, понимая, что у Амира и без того взвинчены нервы. Жалкое положение, в котором они оказались, само по себе не испугало её. В её стране заселение в такой дом означало верную гибель. Здесь, в тепле, среди ровно рассеянной нищеты их жизни ничего не угрожало. Но встреча с детьми откладывалась, а борьба с неустроенностью занимала весь день.

Но главное, с ней был Амир, её ребёнок, её любовник, её солнце. Там, где сотни людей расстилают свои постели прямо на тротуаре, у них был свой дом на двоих. Неудобства она терпела с выдержкой скаута.

Когда Амир уходил на репетиции и спектакли, под рукой оказывался женский мир, сестра её судьбы Джаянти. Днём Джей не торговала рыбой, Саураб не рыбачил. Он таскал покупателям в дома мешки риса из лавки, где рис продавали сразу по десять-двадцать килограммов.

После уборки своих кривых домишек Мария и Джаянти шли на пустырь собирать веточки для плиток. И Мария, и Амир научились обращаться с допотопным очагом. Джаянти показала им, что нужно загораживать огонь от сквозняков, а под ветки подкладывать кусочек газеты.

Подруги подходили к манграм за пустырём. Смотрели в зелёные дебри. В сплетениях веток образовывались своды и зыбкие комнаты. Казалось, деревья медленно идут к ним навстречу.

– Не ходи сюда вечером, – говорила Джаянти, – здесь водятся мертвецы.

В зарослях кишело мертвецами, их тела разлагались, отравляя ядом залив. Наркоторговцы, младенцы, проститутки и бродяги, которых некому было похоронить, нашли свой приют в воде среди корней.