Поцелуй у ног богини

– Пани, пани![25]

– Вода, – сказал Амир.

Узкое пространство лачуги нагрелось, стало душно, они проснулись в поту. В солнечных лучах, пронизывающих домишку через дыры в стенах, густо плыла пыль.

– Женщины ходят за водой, здесь это женские дела. Надо мной будут смеяться, – сказал Амир. Мария посмотрела на него как на безумного, так что он взял вёдра и сказал:

– О’кей, пойдём.

Вёдрами служили банки из-под шпатлёвки с проволочными ручками, Мария и Амир вышли на пустырь к трубе. В шиферную деревню подавали воду только утром. У трубы собрались все женщины-рыбачки, от которых лицо Амира пылало, а глаза искали приюта.

В струе воды вспыхивало солнце. Хитрые женщины посмеивались над Амиром. Мария с нежным припухшим лицом ещё не понимала, что перешла границы сна. Ей не верилось, что так много людей живёт и помещается в такой узкой улице.

Притащили жёлтую от ржавчины воду, вылили в кастрюли, бутылки, таз. Пока подача не кончилась, сходили ещё раз. Решили, что на завтра нужно раздобыть больше вёдер. Напор уже ослабел, но им удалось набрать одно ведро. Босоногий ребёнок поймал пластиковым стаканом слабую струйку и выпил. Труба замолчала.

Умылись и почистили зубы на улице у крыльца. С улыбкой, испачканной бурым паном, худой и морщинистый от солнца сосед сказал Амиру:

– Знаю, что молодым хочется любить, но здесь кругом дети. Советую вам быть тише, пока все эти ведьмы не разбушевались, – он кивнул на соседние лачуги.

Мария усмехнулась, а к смуглому лицу Амира опять прилила кровь, он отвёл глаза. При свете дня они поняли, насколько тесно в деревне и как сильно слышан каждый вздох.

– Моя жена Джаянти боится заводить ещё детей. Вот наша Аби, Абишика, – он показал на девочку с глазами оленёнка.

Мария погладила девочку по голове. Затем они закрылись в лачуге и помылись кое-как прямо на полу, поливая друг друга. Трудно было сдержать крик, когда тело окатывала холодная вода. Но они любовались открытой красотой друг друга в лучах пыльного света. Чтобы отвлечься от желаний в скученности, среди людей, Мария шёпотом сказала про соседа:

– Слушай, этот парень не расстроен, что у него дочь?

– Почему он должен быть расстроен? Это его ребёнок, – ответил Амир, радуясь разговору. – Весь мир думает, что мы не уважаем женщин, убиваем девочек, но посмотри вокруг – люди любят своих дочерей. У народа коли женщина очень важна, она чинит сети, продаёт рыбу. Коли никогда не избавляются от девочек.

От мытья пол лачуги превратился в месиво. Амир надел мятую рубашку и ушёл на репетицию. Многие женщины отправились торговать рыбой, пойманной ночью мужьями. В деревушке стало тихо, только у залива возились в замусоренном песке худые дети без штанов. Мария проводила Амира, подумала, как ему славно в этой рубашке и как прекрасно его создали боги, он идёт словно на сражение. Она улыбнулась тому, что наконец они будут вдвоём.

У подножия

Правительство – чарующая блудница

Обещало Джобса. Индустриализацию. Мощь.

МИНА КАНДАСАМИ, «НАСЛЕДИЕ»

Главное было раздобыть воду на день. Жёлтая вода с кусочками ржавчины оказалась самым дорогим сокровищем. Точного времени прихода воды никто не знал, у трубы дежурили дети. Когда в глубине раздавались гудение и хрип, дети бежали в улочку с криком:

– Пани, пани!

Бывали дни, когда вода так и не приходила. От свалки к заливу пробегала тревога. Вода могла не вернуться. Люди шли в кварталы Версовы и покупали бутылки в лавках. Торговцы магазинчиков, близких к пустырю, нарочно поднимали в такие дни цены. Но всё же кто-то незримый на другом конце трубы помнил о выживающем у моего подножия народце и через день-два снова подавал никуда не годную пресную воду.

Амир сделал ещё нескольо вёдер из пластмассовых банок, добыл бочонок. Мария успевала наполнить их за короткую подачу. Она была выше ростом и, пожалуй, сильней женщин коли. Смиренно дожидалась она своей очереди, ходила быстро, набирала потяжелей и успевала принести больше остальных, проворных, но маленьких женщин.

– У тебя руки как у мужчины, – говорили ей соседки.

Мария носила воду в бочонок, расставляла полные вёдра на нижние нары, на пол, так что места почти не оставалось. Они с Амиром мылись, поливая друг друга холодной водой. Первые дни Мария вскрикивала от ледяных ожогов, а Амир говорил:

– Не надо кричать «ии», «аа», просто сохраняй спокойствие. Вдыхай носом глубоко, когда я лью.

Сам он оставался сдержанным, словно жизнь идёт так, как должна идти. Никто бы не догадался, что Амир страдал и думал только о том, как бы им выбраться отсюда и к каким друзьям перейти. За всё нужно было платить, нужно было собрать на билет Марии астрономическую сумму.