Поцелуй у ног богини

В её повседневности, уменьшенной до величины рисового зерна, скупой на события, прогулка до павильонов становилась торжеством. Перед тем как идти к Амиру в «Кастико», Мария тщательно мылась на полу лачуги, надевала одно из своих красивых платьев. В это время Баджи-рао отворачивался к покрытой орнаментом плесени стене.

Вместе с незримым пешвой Мария не боялась зайти в павильон. Самой собой, да ещё и в сопровождении призрака, она подчёркивала значение Амира. По ней бежали, как чёрные жуки, взгляды соперников, его врагов, мастеров кино и их подручных.

Марии было страшно от того, сколько людей ждут на бордюрах возле павильона, вдоль стен, под деревьями. «Все они хотят заполучить эту роль, а роль нужна только нам с Амиром», – думала она. Пешва клал ей руку на плечо и улыбался в пышные усы, успокаивал.

После изматывающих ожиданием проб, чтобы передохнуть и подольше не возвращаться в лачугу, Мария, Амир и Баджи-рао брели на пляж. Смотрели на луну – владычицу приливов, на океан, который полз к их ногам.

В такие вечера они снова признавали себя моей частью, а не полулюдьми жалкого подножия, куда свозят чумных псов.

Письмо

Но город, который был оставлен позади,

Как обувь у храма,Умножился вокруг в тысячу раз.

РОШЕЛЬ ПОТКАР, «УЗЕЛОК ВО МНЕ»

В пыльное почтовое отделение на Андери поступило письмо с меткой «до востребования». Письмо преодолело долгий путь из Бенгалии, попадая в руки почтальонов, сортировщиков, грузчиков-кули. Амир получил конверт засаленным и серым. Да, конверт побывал в руках самых разных людей, но рупии, которые вложил туда отец, сохранились между согнутой бумагой.

Отец писал: «Мне жаль, что до сих пор ты не отправил эту леди домой. Мама очень волнуется и плачет». Амир вздохнул: все родители плачут, если что-то идёт не по их задумке. Деньги же говорили, что всё не столь плохо, есть надежда на мир и, возможно, где-то в закоулках сердца отец всё-таки признал Марию.

Он посмотрел, как Мария радостно пересчитывает папин подарок, улыбнулся и продолжил читать. Глаза скользнули по словам, которые были и так ему известны: «Цени мать, я рос без родителей, отец ушёл рано». Пробежались по неровным буквам: «Мне было десять», и споткнулись о строчку: «когда моя мама уехала зарабатывать в Бомбей». Дальше Амир читал уже жадно. Он въедался взглядом в чуть влажный листок в клетку, должно быть, вырванный из тетрадки Джасми.

Отец писал: «Твоя бабушка воспитала меня. Я не знал, что значит быть сыном матери, но она посылала мне деньги почти до самой моей женитьбы. Вспоминая её, я сегодня помогаю тебе. Мама никогда не указывала обратного адреса. Мы не искали её, потому что думаем, её ремесло было нехорошим». Тут у отца была поставлена целомудренная точка и невинный отступ в два пальца.

После них он продолжал: «Не знаю, жива ли она. Возможно ли разыскать её, сынок? Мы в долгу перед нашей Старшей мамой, без тех денег мне с бабушкой пришлось бы голодать. Её имя Нарин. На шее она носила кулон – полумесяц. Твоя бабушка запрещала говорить о ней, называла её нашим позором, а деньги грязными и проклятыми. Но я помню, она её ждала и деньги принимала». Отец поставил взволнованную точку, от которой на бумаге осталась вмятина. Никогда отец не рассказывал ничего такого, Амир был ослеплён его откровенностью. В то же время это так напоминало дешёвый сериал, что Амир усмехнулся глупости сюжета.

– Чудак, где же я найду её в таком большом городе? – сказал он в стену лачуги. Мария насторожилась.

– Оказывается, папина мама в молодости сбежала в Бомбей, а он только сейчас об этом написал. Nice, nice[33], – сказал он. – Но если я найду её, то мы помиримся с моими родителями. Да и почему моя бабушка должна жить одна?

Мария впервые за много дней засмеялась. Она сказала на своём языке:

– Как можно достать из сгоревшего прошлого такую ветошь?

Амир строго посмотрел в её лицо, Мария замолчала. Полупрозрачный пешва вздохнул и, скрипнув доспехами, вышел из лачуги.

Мария поверить не могла, что Амир всерьёз приступит к розыскам. Нужно было думать только о роли, но он стал ездить в кварталы Каматипуры, в которых столетия назад расслаблялись британские солдаты и где теперь женщины продают свою ласку по цене обеда. В те дни, когда Амир искал свою бабушку, аренда за щели комнат Каматипуры ещё не выросла и женщины ещё не хлынули в дешёвый пригород.

Марии он не говорил ни слова о том, куда ходит и зачем. Но она чувствовала, что он затеял совсем нелепое.

Поиски он начинал после утренних репетиций, пока в Каматипуру не набился народ. В это время женщины занимались стиркой и уборкой. Среди них встречались маленькие девочки с лицами одурманенных обезьянок. Амир думал, что это случайные дочери женщин.