Потусторонним вход воспрещён

Высокий вихрастый блондин в непроницаемых солнцезащитных очках стоял посреди комнаты, уперев руки в бока, и по-хозяйски оглядывал полки с куклами. Подошел к стеллажу, подцепил тонкими паучьими пальцами деревянную резную наковальню с двумя медведями. Те движений молоточками не прекратили, разве что зашатались-забили в два раза быстрее. Блондин погладил их с любовью и нежностью. И вдруг размахнулся и швырнул игрушку в стену.

— Проклятье! — процедил он с ненавистью.

От звона лопающихся пружин и разлетевшихся деталей у меня зазвенело в ушах. Я инстинктивно пригнулась.

Блондин тем временем сгреб с полки вторую игрушку. Судя по звуку, она повторила участь первой.

Я почувствовала боль и поняла, что стискиваю ключ в руке так, что от напряжения уже побелели пальцы.

«Девчонка» — это про меня. И ключ — тот самый ключ. И сестра…

Я лихорадочно соображала, что делать. Выпрыгнуть из-за конторки, едва откроется дверь? Напасть на блондина и огреть его чем-нибудь тяжелым? Хватать Василиску и бежать? Или затаиться? Попробовать выждать. Пока оба неизвестных поймут, что меня нет. И ключа нет. Но как тогда мне отыскать сестру?

Внимание привлекло движение. Неясный силуэт колыхался сквозь неплотную ткань. Я глянула в щель между боком конторки и накидкой. С полки в полутора метрах от меня махала ладошкой улыбчивая кукла-мальчик в штанах на подтяжках и полосатой майке.

Кукла была размером с годовалого ребенка. Короткие штанишки и тонкие лямки позволяли рассмотреть искусно сделанные шарнирные суставы. Подвижный рот открывался и снова захлопывался, будто кукла отчаянно пыталась что-то сказать. Стеклянные блестящие глаза смотрели с пугающе живой осознанностью.

А еще… Круглое личико, и ямки на щеках, и упрямая нижняя губа, и эти брови вразлет под темной челкой страшно напоминали мальчика с ориентировки. Одного из четырех пропавших до Василиски.

Я затаила дыхание.

На полке рядом с куклой стояла табличка. Так бывает на школьных выставках с поделками учеников. Я прищурилась, вчитываясь в ровную череду печатных жирных букв.

«Кузьмин Михаил».

Миша…

Только теперь я заметила, что на свободных местах рядом с куклой-мальчиком стоят еще бумажки.

Якушева Олеся. Нелюбова Злата. Данилов Никита.

Четверо пропавших друг за другом детей. Два мальчика и две девочки, что своим исчезновением устроили в городе небывалый переполох.

Но Василисы Лесневской среди них не было…

Я запоздало поняла, что давно не слышу ничего, кроме шороха заводных механизмов.

Скрывавшая меня ткань внезапно дернулась и с протяжным скрипом оторвалась от столешницы, к которой была прибита. Я попыталась увернуться, но меня схватили за шиворот, рванули назад.

Я отлетела к стене, сбила с полки несколько заводных игрушек и лишь тогда обернулась. Вихрастый блондин стоял в паре шагов от меня.

Его лицо могло бы послужить примером лиц, которые улыбка озаряет подобно солнцу, а ее отсутствие обезображивает человека до какого-то инстинктивного неприятия. В остальном выглядел он непримечательно: обычный парень лет двадцати пяти, в джинсах и зеленой рубашке поло, — пройдешь мимо на улице и не заметишь. Хотя не обязательно ведь выделяться, как Вольдемар, чтобы…

Чтобы что? Творить зло? Похищать чужих детей?

Закончить мысль я не успела.

— Думала вот так, да? Ворвешься без спросу, возьмешь что надо и ищи-свищи? — Блондин ухмыльнулся, и я поняла, что некоторые сорта улыбок искажают лица похуже любых гримас.

Я пошарила взглядом по полу. Ключ отлетел к пухлому дивану. Блондин наклонился, поднял его, сдул пылинки и с пониманием взвесил на ладони.

— Это еще не все, что мне нужно. Скажи, ключ действительно принадлежит тебе или ты его украла?

Точно забыв обо мне вопреки заданному вопросу, он подошел к стоявшему на полке кукольному мальчику, бережно взял и водрузил на конторку. Повернул ко мне спиной, задрал кофточку. Я увидела отверстие с механизмом для завода.

— В таком виде человеческие личинки нравятся мне гораздо больше. А разницы для дела все равно никакой — суть-то одна и та же… — Он застыл и поднял на меня голову. — Молчишь… Догадалась? — поинтересовался незнакомец как бы невзначай.

— О чем? — хрипло спросила я. В горле мгновенно пересохло. Я шарила рукой по полке, ища что-нибудь тяжелое. И не находила.

— Значит, еще не догадалась, — почему-то скучающе проговорил безымянный блондин и усмехнулся. Сунул ключ в отверстие и дважды с силой крутанул против часовой стрелки. Мальчик, продолжавший махать ладошкой, словно японский кот-талисман, затих, застыв посередине незаконченного движения.

— Где ос-тальные? — собравшись с духом, спросила я, но голос предательски дрогнул.

— Все там же, в безвременье. Как и положено. У тебя еще один вопрос.

— Где моя сестра?

Блондин бережно разгладил одежду на кукле и развернулся ко мне всем корпусом:

— На этот вопрос ты можешь ответить сама. Если разгадаешь код.

— Какой, к черту, код?

Дверь скрипнула снова, и я осознала, что мне конец: против двоих я точно не справлюсь.

На пороге стоял, покачиваясь, манекен. Ростовая кукла с фабрики медицинских пособий. Только в одежде. Серое равнодушное лицо обратилось ко мне.