Потусторонним вход воспрещён

Снаружи оказался квадратно-бетонный двор, словно составленный из желтых стен-доминошек. Но, как часто бывает, самое интересное крылось в деталях.

Широкая кирпичная башня в углу небольшого и, в общем-то, совершенно обыкновенного голого пятачка воспринималась так же диковинно, как какой-нибудь океан в конце улицы или крепостная стена, тянущаяся через футбольное поле.

В приближающихся сумерках она напоминала мрачный гриб, волей случая или чьего-то эксперимента выросший на фасаде. Высотой до третьего этажа, чуть сужающаяся кверху, с многоугольной плоской крышей, покрытой чем-то вроде рубероида. По кирпичам — снизу подмокшим и темным, а сверху облупленным и желтоватым — тянулись белые цифры: от нуля до девяти, по одной на каждый.

Бесконечный числовой код покрывал круглую стену пестрящим узором.

«Инвентарный номер», — подумала я в шутку, но отчего-то даже не улыбнулась. Может, виной всему была особенная, будто затаившаяся в ожидании дворовая тишина, но от странной постройки будто веяло угрюмой серьезностью.

Скользнув по башне рассеянным взглядом, опередившая нас Маргарита, уже где-то разжившаяся большой кастрюлей, уверенно зашагала к пристройке возле нее, вытащила из кармана ключи на тяжелой связке, отперла замок. Нырнула в полумрак за дверью, но почти сразу вернулась со стопкой железных и пластиковых мисок.

Мы подошли ближе. Ярик кашлянул, привлекая ее внимание:

— Познакомить вас?

— Познакомь. Лишним не будет.

— Тогда вот — наши будущие… эм-м… — Ярик запнулся, будто разом забыл оба имени и теперь раздумывал, каким словом точнее охарактеризовать нас с Васей. — В общем, наши. В любом смысле. Необученные, но… перспективные. Марго. Василий.

— Ясно, — безучастно пожала Маргарита плечами и принялась большой ложкой раскладывать вязкую кашу по одноразовым тарелкам и мискам. Всего их набралось около дюжины.

Ярик засопел. Я почувствовала напряжение. Не такой Маргарита запомнилась мне за время короткой беседы в стенах церкви.

— И это все? Просто «ясно»? — уточнил он.

— Если я не отвечаю бурными эмоциями, это не значит, что я ничего не чувствую, — не оборачиваясь, ответила Маргарита, явно привычными движениями расставляя лотки с едой вдоль стены на одинаковом расстоянии друг от друга.

— Иногда так не подумаешь, — хмыкнул Ярослав. — Мы тут полгорода облазили. Марго с Изнанки вернули. Ключи эти, блин, искали!.. Чтобы что?! Чтобы… «ясно»?

Мне стало неловко. Я украдкой глянула на Васю: понимает ли хотя бы он, что за сцена перед нами разыгрывается?

— Вот именно, — негромко сказала Маргарита, распрямляясь и отряхивая руки от случайно прилипших к пальцам гречневых зерен. — Чтобы «что»? — Она шагнула к нему и, несмотря на маленький рост, внезапно показалась гораздо крепче и уверенней, чем Ярик. — Ты меня даже не предупредил. Вообще ни о чем не подумал!..

— Хорош. — Он в одночасье сдулся, даже отступил на полшага. — Хватит, мам. Не тот возраст.

— Ты один теперь! — злым укором бросила Маргарита, всучила ему пустую кастрюлю и порывисто шагнула в сторону подворотни в дальнем конце двора. — Кыс-кыс-кыс… Кушать, ребятки!

Меня пробрало волной колких мурашек.

Мама?

Так вот оно что…

«Я видела вашего сына! Он жив!» — хотела крикнуть я, но вовремя прикусила язык. Жив ли?.. Он ли это вообще? И есть ли хоть какой-то шанс, что наши родные вернутся целыми и невредимыми?..

Ярик канул за дверь пристройки. Послышался металлический грохот брошенной пустой кастрюли. Я посмотрела на Васю и по взгляду поняла, что он подумал о том же. Отрицательно качнул головой: не надо.

Да, лучше дождаться Лёню. Он что-нибудь решит… Нет — мы решим. Когда узнаем, оправдались наши догадки или нет.

Ног коснулось что-то мягкое, и я невольно ойкнула. Отпрянула. Но то оказался всего лишь кот — рыжий, матерый, преисполненный чувством собственной неотразимости. Кончик высоко поднятого хвоста чуть покачивался. Вот он-то и коснулся меня.

Не удостоив нас даже взглядом, кот прошелся вдоль мисок, выбрал одну и принялся неторопливо есть. Услышав тонкое мяуканье сзади, я обернулась. С разных концов двора к нам бодро семенили кошки и выбирали себе местечко за импровизированным столом.

— Картина маслом, — сказала я, сообразив, что напряженное молчание затянулось.

— Все включено, — поддержал Вася несколько неловко.

Возле Ярика крутился крапчатый шоколадный зверь: непохожий на остальных, холеный, с нагло блестящими глазищами баловень. Выгнув спину, он принялся с урчанием тереться об его ноги, и Ярослав наконец растаял.

— У-у, зверюга! — ласково проговорил он, присел и стал чесать кота за ухом. Урчание сделалось громким, раскатистым, точно морской прибой.

— К тебе все звери так? — несколько ревниво осведомился Вася.

— И даже наша такса. А это тот еще цербер! Уж поверь.

Вернулась растерянная Маргарита:

— Феликс куда-то пропал.

— Кто?

У меня беспокойно екнуло в груди. И тут же отпустило.

— Кот. Трехцветный. Красивый. Раньше всегда приходил. Три дня уже не появляется.