Потусторонним вход воспрещён

— Не знаю. История об этом умалчивает. Произошло это накануне революции, а после, когда Пель-внук с семьей уехали из страны на историческую родину, странные звуки по ночам стихли. Возможно, оставшись без прежнего владельца, грифоны разлетелись кто куда. А может, просто остерегаются ныне гнева соседей и ведут себя тише.

— Кто-нибудь их видел? — немного насмешливый молодой мужской голос из центра группы.

— Говорят, видят. Сменщица моя видела тень на вершине башни. Я пока нет. Может быть, позже увижу. — Добродушный смешок. — Кстати, о самой башне. В войну она уцелела. Как, впрочем, и сама аптека, где был разрушен только один эркер. Дом Пелей всегда славился удачей, будто какие-то невидимые силы защищали место от бед и напастей. Вот и после революции аптека не закрылась и продолжила свою работу под названием «Аптека имени лейтенанта Шмидта», а затем «97-коммунальная» вплоть до начала нынешнего века. Затем после длительной реставрации тут открылся музей, в котором мы сейчас и находимся. Ненужную башню во дворе дома хотели убрать, тем более что местные жители активно настаивали на сносе, но в последний момент передумали — вмешалось искусство: из бывшей трубы котельной решили сделать арт-объект, разрисовав кирпичи цифрами от нуля до девяти. [93] По другой же версии, цифры были на башне всегда и даже проступили сквозь краску, когда в начале нулевых ее решили выкрасить в один цвет с соседними домами. О волшебных свойствах Башни грифонов писал еще сам Дмитрий Иванович Менделеев, который, к слову, был дружен с семейством Пелей. Великий химик называл ее дверью в иные миры и уверял, будто благодаря ей побывал в другом пространстве и другом времени, где и подглядел собственную периодическую систему.

Пространство.

Время.

Дверь…

— Простите, можно я кое-что проверю?

Я указала на башню. Маргарита кивнула несколько нерешительно. Ярик нахмурился, явно не ожидая ничего хорошего. Вася же весь обратился во внимание.

Я вплотную приблизилась к расписанной белыми цифрами округлой стене. И вновь ощутила спиной чье-то любопытство — наверное, меня заприметили в окно. Но я не стала обращать внимание, а медленно пошла вокруг башни, осматривая пестрое числовое полотно.

Первый пробел нашелся почти сразу — шесть кирпичей в полуметре от земли оказались пусты и напоминали незаполненные ячейки в кроссворде. Второй фрагмент прятался на задней стороне башни, там, где кирпичная кладка сливалась с оштукатуренным желтым боком низкой домовой пристройки. Третий темнел под самым краем многоугольной крыши.

Четвертый…

Внезапно я замерла, потому что последний — четвертый — пропуск возник на уровне моего лица. Девять пустых шершавых кирпичей, раскрошенных временем, дождями и ветром. Казалось, тронь пальцем, и прах давно минувшего окрасит их охряной пылью. Поделится воспоминаниями. Перенесет куда захочешь. Вернет утраченное.

Я пересчитала пустые клеточки несколько раз. Ошибки не было…

— У вас есть мел? — крикнула я.

Послышалась возня, окно распахнулось шире — я поняла это по ставшим громче и отчетливее голосам. Вторая женщина-экскурсовод высунулась наружу.

— Девушка, вы как тут оказались?

— Она со мной, — почти не повышая голоса, отозвалась незримая для собеседницы Маргарита.

— Тогда не шумите, — вновь мне. — Тут жилой двор! Люди ругаются.

— Хорошо, — вместо меня опять ответила Маргарита.

Я услышала Васю:

— Она из Института?

— Ах, если бы… — сказала Маргарита вполголоса. — Нет. Просто хороший сотрудник. Нашего музея в смысле, — поправила она саму себя. — Мел есть в подвале. Для рисунков. А тебе зачем? — Последний вопрос адресовался мне.

— Мне кажется, я кое-что поняла. — На этот раз фраза прозвучала тверже.

— Я принесу, если вы не против, — сказал Вася и, дождавшись несколько растерянного кивка Маргариты, юркнул в полураскрытую дверь.

Он вернулся меньше чем через минуту. Подал мне крошащийся белый кусочек. Глянул через плечо — встревоженно и, как мне показалось, с предчувствием той же догадки, которая только что посетила и меня.

Я поднесла руку к первой пустой ячейке. Подумала еще раз и медленно, друг за другом, вписала: восемь, один, три, пять, снова восемь, два, пара шестерок и, наконец, четыре.

«Нужно запустить Время!» — прозвучал из небытия голос дальней родственницы, которую все считали сумасшедшей.

— Обалдеть, — выдохнул Вася.

Я отступила на шаг назад. И случайно уперлась в кого-то. Обернулась.