Повелитель клонов

Кругом простирался Град Песнопений — беспорядочная россыпь разрушенных сооружений, словно бы отшатнувшихся от громады военного корабля. Развалины, где гулял солнечный ветер, обесцветивший их и отнявший у них силы, накрывала колоссальная тень от остова «Тлалока» — могучего звездолета, выкованного в пламени Великого крестового похода. Сейчас он высился над городом и, казалось, доставал до неба.

Вблизи он уже не был похож на прежний корабль — выглядел просто как широкий и высокий шпиль из искореженного металла и выгнутых пластин, возвышающийся над зданиями, которые повалил при появлении. Целые строения были выкорчеваны и отброшены во всех направлениях или же полностью уничтожены. Опрокинутые башни и смятые оборонительные точки напоминали лежачие надгробия. Возле корабля собирались облака пыли и водяного пара, скрывая целые его участки. С верхних ярусов струилась нестройная песня гнездившихся там стай существ, которые были не совсем птицами.

Из кратера, созданного ударом, расползался лачужный городок, перетекавший за его края. Несмотря на все усилия Абаддона, жизнь все же сохранялась в остатках некогда гордых полисов механикум. Техножрецы покинули Гармонию вскоре после Детей Императора, оставив ее заброшенной и мертвой.

Как и пронзившее его копье, город прежде походил на произведение искусства. Минареты из бронзы и золота, башни из черной яшмы и лазурита, увешанные позолоченными вокс-вещателями в форме поющих демонов, поднимались над крышами соборов. Он вспомнил гомон паломников, тысячами стекавшихся к громадным южным воротам; как их голоса сливались в гимнах, славящих злобных богов. Вспомнил вездесущий гул летательных аппаратов Механикум, совершающих рейсы по проторенным маршрутам между городами своих хозяев и их хозяев.

Сейчас здесь был слышен только треск статики — резкий шорох импульсно-скремблированных частот в вокс-сети. Копье Абаддона нанесло не просто материальный урон — оно прорвало сам эфир. Обрывки древних сигналов и панических сообщений, передававшихся в день атаки, вторгались в радиопространство, делая внутреннюю связь практически невозможной.

Несмотря на это, Алкеникс и его воины уверенно двигались в тишине, образовав вокруг Фабия фалангу и тем самым заперев его в керамитовую клетку. Они шли по прямой улице в самое сердце руин. Через определенные промежутки им встречались разлагающиеся боевые Сервиторы: покачиваясь, те выступали из разбитых дверных проемов, кое-как сканировали отряд с помощью издающих шипение датчиков, а затем снова скрывались во тьме. И это были не единственные охранники — лишь самые заметные. Усовершенствованный ауспик, встроенный в броню Фабия, засек дюжину энергетических сигнатур силовых доспехов, перемещающихся поблизости вне поля зрения. Фабий решил ничего не говорить. Пусть думают, что он слепой и глухой, если хотят. Рано или поздно ему может понадобиться это преимущество.

Чем дальше они углублялись в развалины, тем более сюрреалистичным все становилось. Ползучие лианы из бледно-розовой плоти льнули к строениям, на стенах которых громоздились печальные кричащие лица со слепо вращающимися глазными яблоками в глубоких глазницах. Недосформированные нерожденные скреблись и царапались, пытаясь высвободиться, и их старания лишь удвоились, когда мимо проходили Фабий и его сопровождающие. Меж зданий стелился мускусный туман, в клубах которого танцевали неясные силуэты, умоляющие космических десантников присоединиться к ним.

— Энтропия, — как ругательство процедил Фабий.

— Совершенство, — парировал Алкеникс. Он протянул руку и отодрал от арки розовый стебель, из которого на землю тут же потекла субстанция, похожая на кровь. — Ты посеял семена этого сада, плотерез. Казалось бы, ты должен оценить его как никто другой. — Алкеникс бросил извивающийся стебель Фабию, и тот поймал его.

Краткое сканирование показало знакомую подпись на генетической структуре.

— Оно из моих чанов с плотью, — сказал он. — Любопытно.

— Твои создания легко не умирают, Паук. Великое множество их по-прежнему воет где-то там во тьме. Возможно, мы забросим тебя к ним еще до конца дня.

Фабий промолчал. Лиана цепко боролась за жизнь, извиваясь в его руке, словно змея. Крошечные круглые рты усеивали ее обратную поверхность, отвратительно открываясь и закрываясь. Как только хирургеон взял образец, на что его и запрограммировали, апотекарий отшвырнул корчащийся кусок мяса. Теперь, когда он узнал о своей причастности, он заметил больше свидетельств, рассеянных по руинам. Странные наросты волокнистого мяса, протискивающиеся сквозь трещины мостовой; уродливые и примитивные обезьяноподобные существа, выглядывающие сверху; биологические сенсорные узлы, наблюдающие и регистрирующие всех и вся, что проходило под ними, хотя хранилище для этих записей уже давно было уничтожено.