Повелитель света

– Мы пойдем пешком. Подхватите нас по пути.

Они спустились по небольшой прямой тропе, шедшей меж двух дорог.

– Серьезно, – продолжал инспектор, – так вы не верите?

– Нет.

– Послушайте, это нелепо! Да и все остальные вам это сказали… Правда, среди этих «всех» есть два шельмеца, которые знают разгадку…

– Робер и Максим, не так ли?

– Да, дорогой мсье.

– Теперь мой черед сказать вам: это нелепо!

– Ну да, конечно! Сверхъестественные следы – «липа»! «Липа» – именно потому, что они сверхъестественные, состряпанные, чтобы сбить нас с толку. В префектуре подозревают, что это лишь прелюдия… Хотя, возможно, эти ловушки для простаков и похищение связаны как-то иначе…

– Вот тут я с вами согласен: связь налицо. Но в том, что касается Максима и Робера, вы ошибаетесь. Д’Аньес знает их очень хорошо, и он поручился за их честность. Что до следов на снегу, то, само собой разумеется, они не могут быть сверхъестественными… Тем не менее, все хорошенько взвесив, я не думаю, что похищение произошло на вершине горы Коломбье. Следы, возможно, лишь уловка, преследующая две цели: во-первых, напугать; во-вторых, ввести в заблуждение относительно места похищения. Трость могли принести; следы пропечатать ботинками, надетыми на длинные шесты, с высоты каким-то образом закрепленного на кресте дирижабля… Я говорю о креплении, поскольку там постоянно дует ветер, что должно затруднять любую остановку летательного аппарата…

– Но, – воскликнул Гаран, – это именно то, знаете ли, что и мне пришло в голову! Вот почему я спросил у Максима, не видел ли он царапин, оставленных тросом…

– Как бы то ни было, – заключил Тибюрс, – между сверхъестественным и несуществующим можно поставить знак равенства.

– Amen! Жаль только, что вы не всегда рассуждаете так здраво.

– Неужели моя система столь порочна?

– Yes, sir. Прежде всего, вы цепляетесь к мелочам. К тому же вы почти всегда пытаетесь подыскать разумное объяснение уликам, которые допускают несколько толкований. Пример: ваши промашки с меховой грелкой, моноклем и всем тем, о чем вы заливали Летелье-отцу… Когда возможных объяснений несколько, нужно рассматривать их все, так как если от вас ускользнет одно из них, то оно-то и окажется верным. А иногда даже не знаешь, какое из этой бесконечности решений выбрать. Лучше уж (когда есть выбор, а у вас он был) просчитать все варианты ответа на один-единственный вопрос или сосредоточиться на следствии, произвести которое могла лишь одна-единственная причина. Подобного рода утверждения можно делать совершенно безбоязненно. Они доказаны тем, что любая другая интерпретация не стыкуется с фактами. Тогда как вы, с вашими методами, повсюду видите свидетельства того, что уже заранее себе напридумывали. Я ручаюсь, что где угодно можно найти свидетельства чего угодно. Что желаете? Драку? Грабеж? Убийство? Спорим, что прямо здесь, на этом пересечении тропинки с дорогой, я легко отыщу следы какого-нибудь преступления или правонарушения!.. Вот примятый куст; вот на вязкой почве следы животного. Что это могло быть? Вероятно, некий крестьянин с коровой или тысяча других объяснений! А теперь посмотрите на дорогу: эта двойная рытвина говорит нам о том, что какой-то тяжелый автомобиль резко стартовал в направлении Артемара. Выемки оставлены задними колесами, прокрутившимися под внезапным рывком. К чему это нас подводит? К тому, что какой-нибудь разозлившийся механик менял колесо, а затем нетерпеливо сорвался с места. А может, это был начинающий водитель, все еще путающий газ с тормозом. Или сентиментальная путешественница, которая решила сорвать этот боярышник… Да что я? Это может быть все что угодно, все!

Тибюрс понуро опустил голову.

– Вы правы, – сказал он. – Но что, по-вашему, я должен делать? Это моя жизнь, мсье Гаран!.. Только никому не говорите: если я найду мадемуазель Летелье, то женюсь на мадемуазель д’Аньес.

– А! Хорошо! Хорошо!.. Но тогда не гоняйтесь за Хаткинсом. Подозревать подобного человека – все равно что оспаривать истину Ла Палиса[36]. Попытайтесь лучше добиться правды от господина Максима и господина Робера, особенно от последнего, который, возможно, одурачил товарища, так как был на Коломбье раньше его.

– А! Так вот оно что, мсье Гаран: уж не подозреваете ли вы, случаем, что существовал некий заговор между господином Робером и одним из трех исчезнувших?

– Что ж, да! Именно так я и думаю. Я твердо убежден, что при попустительстве господина Анри Монбардо либо без оного господин Робер Коллен и мадемуазель Летелье, которые любят друг друга…

– Вы полагаете, они любят друг друга! И на этом основываются ваши обвинения? – воскликнул Тибюрс с каким-то ликованием.

– Именно так!

– В таком случае, господин инспектор, вы обладаете тонким чутьем! Однако вынужден вас разочаровать. Вот уже два года, как мадемуазель Летелье без ума от герцога д’Аньеса, моего близкого друга.

– Уверены?

– На все сто!

Господин Гаран нахмурил кустистые брови. Выглядело это так забавно, что господин Тибюрс громко расхохотался: