Повелитель света

P. S. На всех дирижаблестроительных верфях царит огромное возбуждение. Особенно на государственных. Там пытаются создать аппарат, пригодный для этой новой задачи: преследования неуловимых, в силу их скорости, авиаторов.

По слухам, некоторые безумцы готовы совершить разведывательный полет над Бюже на аппаратах нынешних, совершенно непригодных. Называются известные имена… Мы сделаем кое-что получше этого. Терпения и удачи. Ф. А.

(Док. 398)

Каблограмма Тибюрса герцогу д’Аньесу

Сан-Франциско, 6 июня 1912 года

Все хорошо. – Пока еще не схватил Х[аткинса]. Но уверен М[ария]-Т[ереза] ним. Так как узнал Х. сопровождают только мужчины. Переодевание. Уловка топорная предвиденная. – Тому же неоспоримые расчеты доказывают что Хаткинсом не только М.-Т. но А[нри] М[онбардо]. – Новый факт. Очевидно они следуют за ним по доброй воле. Почему? Загадка. Скоро выясню. – Отбыли Нагасаки. – Вечером отплываю Японию. – Их спешка подозрительна. – Ваши глупые истории сарванах докатились сюда. – Сан-Франциско смеется. Мое почтение сестре. – ТИБЮРС.

Глава 19 Трагедия в Грабовой аллее

Это обнаружилось часа через три после ужина.

В тот день, 19 июня, госпожа Аркедув и господин Летелье отправились на автомобиле к доктору Монбардо. Робер Коллен находился в Лионе, куда уехал за срочными, как он сказал, покупками, а госпожа Летелье оставалась в Мирастеле вместе с сыном.

Ввиду нервного истощения Максим все еще нуждался в постоянном уходе; к тому же он с болезненным упрямством отказывался покидать огороженное пространство парка. В первые недели он и вовсе не хотел выходить из замка и теперь лишь по настоянию и предписанию дяди согласился бывать на воздухе и делать зарядку. Два раза в день, в десять и в два часа, он совершал променад под руку с матерью, проходя сто шагов по грабовой аллее. «Так, – говорил он, – мы будем укрыты от солнца». Но правда заключалась в том, что они были укрыты от сарванов, так как кроны скрывали прогуливающихся от небесных наблюдателей. Подобные меры предосторожности могли показаться ребячеством – на небе больше не было туч, а прогулки проходили при ярком полуденном свете и в оживленном месте… Но те, кто насмехался над Максимом, не видели вознесения малышки Жантаз.

Госпожа Аркедув и господин Летелье уже возвращались из Артемара, опустив из осторожности верх и именно так пересекая пустынную сельскую местность.

Они были уже у замка. Автомобиль повернул, въехал в ворота, скрывшись под сводами зеленой, тенистой и защищенной от солнца аллеи, и вдруг резко остановился с визгом тормозов и скрипом заблокированных колес.

– Эй! Что такое? – вопросила крепко державшаяся за кузов госпожа Аркедув.

Посреди дорожки, в двух метрах от капота, господин Летелье, которого от столь резкой остановки бросило вперед, увидел госпожу Летелье, опустившуюся на землю и смотрящую на него безумным взглядом… Она была похожа на нищенку и юродивую. С растрепавшейся прической и разорванным с обеих сторон корсажем, она не сдвинулась с места перед приближающимся автомобилем, как не шевелилась сейчас и перед мужем… Когда он и шофер помогли ей подняться, она так и осталась стоять – сгорбленная, трясущаяся.

Господин Летелье перенес ее в машину.

– Мама, это Люси, – сказал он. – Она была здесь, на дороге. С ней все в порядке, полагаю, но она чем-то очень взволнована…

По звуку его голоса, хотя господин Летелье и старался говорить спокойно, госпожа Аркедув поняла всю серьезность происшествия. К тому же госпожа Летелье бормотала:

– Кто вы?.. Максим… Вы же знаете Максима?.. Его больше нет здесь. Нет у меня больше детей, нет, нет, нет…

Вплоть до каменной лестницы Мирастеля никто не нашел в себе сил произнести ни слова. Все были ошеломлены этим новым горем и тем, как оно подействовало на рассудок несчастной матери. Астроном послал за доктором и госпожой Монбардо, после чего больную уложили в постель.