Повелитель войн

– Как и меня! – усмехнулся Торфинн.

– Тогда я молю богов, чтобы и ты дожил до преклонных лет.

– И что понадобилось Утреду Беббанбургскому в моих владениях? – поинтересовался ярл.

– Приехал посмотреть на Торфинна Раскалывателя Черепов. И убедиться лично, так ли он ужасен, как говорит молва.

– Ну и как? – Торфинн раскинул могучие руки, как бы выставляя себя во всей красе.

– Не страшнее Уббы Ужасного, которого я убил. И уж точно не страшнее Кнута Длинного Меча, тоже зарезанного мною. Люди боялись Свейна Белая Лошадь, но он сразился со мной и погиб, как и ульфхедин Скёлль. Теперь их черепа украшают ворота моей крепости.

Несколько ударов сердца Торфинн пристально смотрел на меня, потом громогласно расхохотался, и в ответ на этот смех люди в зале застучали по столам и разразились криками. Норманнам нравятся воины, нравится воинская похвальба, и я угодил им. Всем, кроме одного человека.

Человек этот сидел по правую руку от Торфинна, на почетном месте. И он вовсе не веселился. Это был молодой мужчина, и он с первого взгляда показался мне самым уродливым из всех, кого мне доводилось встречать. А еще от него исходили мощь и угроза. У него был высокий лоб с наколотым изображением оскалившегося дракона, широко расставленные глаза, очень голубые, и рот с тонкими губами, кончики которых были опущены. Каштановые волосы он заплел в дюжину косичек, как и бороду. Угадывалось что-то звериное в этом лице, вот только зверь этот был не из числа мне известных и не из тех, на кого хотелось бы поохотиться. На меня смотрело свирепое, жестокое лицо, взгляд немигающих глаз следил за мной, как за добычей. Человек этот явно принадлежал к высокому рангу, так как на шее у него висела искусной работы золотая цепь, а на заплетенных в косицы волосах возлежал простой золотой обруч. В руке он держал длинный нож с узким лезвием: видимо, разрезал им пищу. Обратившись к Торфинну, он направил острие в мою сторону. Ярл склонился, чтобы выслушать, поглядел на меня, потом выпрямился.

– Лорд Утред! – Лицо Торфинна все еще излучало радость. – Познакомься со своим королем!

Я на миг растерялся, но сумел подобрать верные слова:

– Каким именно?

– А он у тебя не один? – с любопытством спросил Торфинн.

– На мои земли претендуют Константин и Этельстан. – Я помедлил, потом посмотрел на молодого человека с белесыми глазами и понял, о ком вел речь Торфинн. Неужели это правда? Следующие мои слова были продиктованы внезапным порывом гнева. – Есть еще и какой-то нахальный юнец из Дифлина.

Улыбка сошла с лица Торфинна. В зале повисла тишина.

– Нахальный? – переспросил ярл с угрозой в голосе.

– Не наглость ли претендовать на трон, которого никогда не видел? Не говоря уж о попытке на него усесться? Если достаточно только заявить претензию на трон, то почему бы мне не потребовать себе трон Дифлина? Претендовать на престол легко, а вот занять его – трудно.

Парень воткнул нож в стол, и тот остался стоять, дрожа.

– Брать саксонскую землю просто, – заявил он. Голос у него был резкий, грубый. Он пристально смотрел на меня своими на удивление бледными глазами. Торфинн мог строить из себя наводящего ужас, этот тип действительно был таким.

– Я король Нортумбрии, – твердо провозгласил он. Собравшиеся в зале одобрительно зашумели.

– Гутрум пытался захватить саксонское королевство, – сказал я, перекрывая гомон. Выходит, это и есть Анлаф, король Дифлина, а значит, внук Гутрума. – И я был в армии, заставившей его обратиться в трусливое бегство и оставить залитый кровью северян склон холма.

– Ты не признаешь, что я король? – спросил Анлаф.

– Войско Константина стоит в Камбрии, а Этельстан занимает Йорвик, – напомнил я. – Где твои дружины? – Я помедлил, но он не проронил ни слова. – А вскоре, – продолжил я, – силы Этельстана займут и Камбрию.

Он в ответ хмыкнул:

– Этельстан – щенок. Он тявкает, как дворняга, но не осмелится воевать с Константином.

– Тогда тебе стоит знать, – сказал я, – что армия этого щенка уже севернее реки Фойрт, а его флот идет вдоль побережья.

Анлаф и Торфинн оба уставились на меня. Зал притих. Они ничего не знали. Да и откуда? Новости путешествуют не быстрее чем лошадь или корабль, везущие их, а мой корабль был первым, достигшим Оркнейяр с тех пор, как Этельстан вторгся в земли Константина.

– Он говорит правду, – сухо подтвердил Эгил.

– Это война? – Торфинн оправился первым.

– Король Этельстан устал от вероломства скоттов, – пояснил я. – Устал от того, что норманны норовят стать монархами в его стране. Так что да, это война.

Анлаф молчал. Его претензия на трон Нортумбрии основывалась на праве родства, но в осуществлении своего права он полагался на царящий на севере хаос. Мои новости означали, что армия Этельстана искоренит этот хаос. Так что если Анлаф хочет стать королем Нортумбрии, ему предстоит сразиться с Этельстаном. Парень это понимал. И его явно не устраивали открывающиеся перспективы.

Торфинн нахмурился:

– Ты говоришь, что флот щенка идет на север?

– Да. Мы оставили его в устье Фойрта.

– Но корабли Константина прошли на запад мимо этих островов три дня назад.