Повелительница стали

Мои пальцы исследуют черты его лица, наслаждаясь его щетиной, которая успела отрасти за время наших путешествий. Его сильной шеей. Изгибом его челюсти. Его влажными волосами на моем лице.

Я все это люблю, и мой разум так умиротворяюще спокоен. Надеюсь, что этот момент никогда не закончится.

Когда я посасываю его нижнюю губу, из его горла вырывается какой-то животный звук, и я начинаю исследовать внутреннюю часть его рта своим языком. Хотя, возможно, я прижимаюсь к нему слишком сильно, потому что он откидывается назад, падая на кровать, а я оказываюсь на нем сверху.

Мы никогда не целовались лежа.

Наши ноги переплетаются, и я боюсь, что раздавлю его. Пытаюсь поднять свой вес на руках.

– Не надо, – шепчет он, прежде чем потянуть меня обратно вниз.

Ну ладно.

Я перестаю думать о своем весе и вместо этого сосредотачиваюсь на каждой точке соприкосновения между нами, на том, что это делает поцелуи еще лучше. Спустя неопределенное количество времени Келлин переворачивает нас. Подминает меня под себя.

Я чувствую его каждым миллиметром своего тела.

Мне нравится чувствовать его вес на себе. Чувствовать его силу.

Я никогда ни с кем не была так близка и понятия не имела, что упускаю.

– Никогда не переставай целовать меня, – говорю я. Кажется, это мои первые слова за пару часов.

– Тогда ты сама выбираешь, когда мы остановимся.

Я не останавливаю его до тех пор, пока могу держать глаза открытыми. И мы вместе проваливаемся в сон.

* * *

На следующее утро Келлин ведет себя так же, как и всегда.

Он приносит с кухни завтрак, протягивает мне еду и спрашивает:

– Как тебе спалось?

– Лучше, чем обычно.

– То же самое.

Пока мы готовим лошадей, он не смотрит на меня. Я знаю, потому что пялюсь на него при каждом удобном случае.

И когда мы трогаемся в путь, оставляя город далеко позади, он напевает себе под нос.

Это значит, он доволен? Или беспечен? Или это напев «мне-нужно-как-нибудь-скоротать-время»?

Должно быть, я слишком много думаю о нем и о том, что он делает. Почему он должен вести себя по-другому только потому, что мы поцеловались? Хотя вот так напевать – немного необычно для него. Но это не важно. Главное, что он в порядке, и я тоже должна быть в порядке.

Просто веди себя нормально. И все будет казаться нормальным.

В конце-то концов.

Когда мне, наконец, удается выбросить Келлина из головы, это происходит только потому, что мой разум находит что-то еще, о чем нужно беспокоиться. Я замечаю сонный меч, привязанный к седлу моего коня, и вспоминаю, как я сомневалась в том, стоит ли его делать. Особенно в условиях, когда Равис мог заполучить его в свои руки.

А теперь его люди преследуют нас и, вероятно, набирают силу с каждым днем…

– Я думала о мече, – говорю я какое-то время спустя.

– О котором из них?

– Полутораручном мече, который я сделала, чтобы помочь нам выбраться. Думаю, мы должны избавиться от него.

– Почему?

Мой конь спотыкается о камень, и я легонько его похлопываю.

– Он слишком могущественный. Такое оружие просто не должно существовать. Если Равис приберет его к рукам, то ради победы он усыпит легионы людей и будет волен убивать их во сне. Меч выполнил свою задачу, – продолжаю я. – Думаю, что пришло время вернуть его земле.

Какое-то время Келлин молчит.

– Думаю, это имеет смысл. Мы хотим помочь нашим друзьям, но мы не можем рисковать тем, что что-то слишком мощное попадет не в те руки. Как ты предлагаешь нам избавиться от меча? Ты хочешь сделать еще один камень?

– Не думаю, что мне это нужно. Этот меч не должен быть неразрушимым, как Клинок Тайн. Я не вкладывала в него так много себя, а создала его для очень конкретной цели, и он обладает очень конкретной способностью. Магия должна рассеяться, если меч будет сломан.

Келлин кивает:

– Тогда мы могли бы позаботиться об этом прямо сейчас, если хочешь?

– Думаю, так будет лучше. Прежде чем может случиться что-нибудь еще.

– Хорошо.

Мы спешиваемся, и Келлин подходит к поваленному дереву.

– Можно? – спрашивает он.

Я отдаю оружие.

Он втискивает его под ствол до упора, так что рукоять торчит из земли под углом сорок пять градусов. Затем он кладет под него камень размером со свою голову. Он забирается на верхушку поваленного дерева.

– Отойди, – предупреждает он, и я увожу лошадей прочь.

Келлин подпрыгивает, и звук ломающегося меча эхом разносится по всему лесу.

Я чувствую, как магия покидает оружие. Как будто нагретый солнцем камень внезапно теряет свое тепло. Мы оставляем осколки прямо там, на земле. Келлин снова садится на лошадь. Все получилось очень быстро.

– Если бы только от Клинка Тайн было так же легко избавиться. Может быть, Кимора оставила бы меня в покое, – говорю я.

– Я сомневаюсь в этом, – говорит Келлин.

Скорее всего, он прав.

– Как ты думаешь, что Скиро с ней сделал?

– Если у него есть хоть капля здравого смысла, он лишил ее головы. Эта женщина слишком опасна, чтобы оставлять ее в живых.

Он вздрагивает, и мне кажется, я точно знаю, о чем он вспомнил. Драка у кузницы в Аманоре. Он сражался с ней, меч к мечу, и она оказалась намного сильнее.