Поверь. Я люблю тебя

Тьерри своей головкой маленького мальчика понял так: «Сейчас я тебя пришибу». Он не мог сообразить, что отец вышел из машины вдохнуть свежего воздуха именно для того, чтобы НЕ БИТЬ его. Он ведь так часто его бил. Слова, произнесенные родителем в порыве гнева, могут оставить отметину на всю жизнь в плоти ребенка. Тьерри по-прежнему забывает вещи, чтобы не испытывать тот же ужас и ярость от того, что с ним так обращаются. Он забывает вещи как бы оправдывая этим отца.

Ребенок так нуждается в родительской любви, что готов принести ей все мыслимые жертвы – даже чувство собственной идентичности и осознание самого себя. Он сделает все, чтобы сдержать свои эмоции и защитить родителей. Он согласен видеть во сне кошмары, полные чудовищ, вместо того чтобы сказать отцу: «Ты не имеешь права ни высокомерно кричать на меня, ни бить меня». Он скорее будет терпеть астму, чем скажет матери: «Я задыхаюсь». И его папа останется самым сильным папой на свете, а мама – самой ласковой из мам. Даже если при знакомстве с приятелями, привыкшими к иному стилю общения с родителями, в них могут закрасться некоторые сомнения. Малыш еще слишком зависим, чтобы ставить эти отношения под вопрос. Ситуация, которой некоторые родители злоупотребляют.

«Он сам меня к этому вынуждает», «Он меня провоцирует! Он сам ее хотел, этой порки!» Есть дети, обладающие даром вызывать ярость родителей. Из-за чего они должны сами хотеть порки? По какой причине ребенок мог бы желать, чтобы ему было больно? Находятся и такие, кто говорит: «Они проверяют пределы терпения!» Укрепляя родителей в их полном праве рукоприкладства. Нет. У насилия не бывает точно определенных границ. И если дети действительно ведут себя вызывающе, то ни в коем случае не ради их же пользы. Ребенку так необходим любящий родитель. Не в силах выразить это словами, ребенок чувствует тоску своих родителей, и он старается угодить их бессознательным эмоциональным потребностям. Он воспринимает это как бессознательную миссию – облегчить переполняющее их насилие. Он периодически «доводит до кипения» папу или маму, чтобы в этой автоматической скороварке родителя немного ослабло давление. Отец, который не в силах вылечиться от собственных проблем, выплескивает излишек аффектации на собственного ребенка. Который ее впитывает.

«Он и меня до астмы доводит!» Эта мамаша не могла выразиться яснее. Да, Арно вызывает астму[23] у своей матери. Он воспринимает ее тревожность, не будучи в силах назвать ее словами. До астмы, которую она сдерживает и скрывает от себя самой, перемещая ее на семью. Арно своей астмой подтверждает навязчивый характер своей матери. Теперь она всюду вытирает пыль «ради здоровья Арно». И приступы сына ее очень тревожат. Такая мама, не способная исцелиться от собственных проблем, никогда не признававшаяся и, уж конечно, не выражавшая собственным родителям своего гнева и своих страхов, – такая мама, до краев переполненная тревожностью, переносит ее причину на своего ребенка. Щадя собственных родителей и не желая взглянуть в глаза собственным эмоциям.

Часто и много винят матерей (странно, что отцы на скамеечке для подсудимых оказываются редко), говоря им: «У вашего ребенка астма, потому что вы сами его удушаете». Это еще хитроумнее. Если верно, что некоторые матери активно удушают любую робкую попытку ребенка проявить самостоятельность, то большинство мамаш, чьи дети страдают астмой, ничем не отличаются от остальных. Процесс сложен и, главное, бессознателен. Обвинять тут бессмысленно – это значило бы сделать еще хуже и для матери, и для ребенка.

Все дети склонны брать на себя родительские страдания и безропотно сносить побои, унижения, недооценку, случайные фрустрации от тех, кто произвел их на свет. Идеализация – отчаянная попытка удовлетворить родителя. Она тем сильнее, чем меньше любви. Идеализация позволяет сохранять иллюзию добрых и любящих родителей. Ребенку необходимо чувствовать себя защищенным, он не может смириться с мыслью, что зависит от родителей, которые не любят его.