Поверь. Я люблю тебя

Мне трудно представить, чтобы человек, с которым действительно плохо обращались, так легко пошел бы на сближение со своим истязателем. Впрочем… Вот и другое скоропалительное примирение: история Тао. На занятиях этот двадцатитрехлетний молодой парень, высоченный, худой и сутулый верзила, очень замкнутый и неразговорчивый, чрезвычайно скромный, по крупицам ронял подробности о своем одиночестве, тоске, о том, как его ежедневно унижает хозяин, и что в компании, где он работает, он чувствует себя почти рабом. На следующее утро он не явился. Я встревожилась. В 11 часов он приходит с улыбкой на устах. Он кажется выше сантиметров на десять и буквально сияет. Когда он берет слово, все мы поражаемся, какой у него теперь твердый и теплый голос. Показательное превращение. Тао объясняет нам причины опоздания. Вернувшись к себе, он, вместо того чтобы написать письмо, которое я просила его создать, пошел поговорить со своей матерью. Рассказ об этой встрече восхитил всю группу – до того убедителен был Тао. Поначалу мать стала оправдываться. Ему удалось перебить ее словами: «Нет, мама, не оправдывайся, а лучше выслушай меня. Перестань сосредотачиваться на самой себе» – после чего она заплакала, прибегнув к своей привычной системе защиты. Но эти слезы уже не могли разжалобить Тао. «Да перестань наконец рыдать, мам, это я говорю не для того, чтобы слушать твой плач, теперь ты меня послушай. Я пришел поговорить о себе и прошу тебя выслушать меня. Посмотри мне в глаза. Ты не обвиняй себя, а слушай меня!» Так он бился с ней около часа, пока она наконец не согласилась послушать. И тогда они поговорили по душам. Она призналась ему: «Нет, Тао, я била тебя не за то, что ты делал глупости. Я тебя била каждый день, просто так, без причины. У меня не было сил, я старалась сделать тебе больнее, разрушить тебя. Это была не твоя ошибка, дело было во мне. А еще – ты-то вот не помнишь, а ведь я пытала тебя электрическими проводами…» Она рассказала ему все, что с ним делала, чтобы между ними больше ничего не стояло, чтобы освободиться, – ей от чувства вины, а ему – от страдания и унижения. Выразив эмпатию к тому малышу, каким он был когда-то, она рассказала ему о собственном детстве во Вьетнаме, о своих страданиях, о пережитых пытках. Теперь уже не оправдываясь. Просто чтобы разделить с ним это. Они разговаривали долго. Потом мама пошла поговорить с другими своими детьми. Тао очень поздно заснул, такой долгой и целительной дискуссией он завершил свои занятия, мог и отдохнуть! Мать Тао встала на путь развития, размышлений о ее собственной жизни. Уже довольно давно она, не зная, как подойти к Тао, хотела избавиться от тяжкого груза на своей совести, от того страдания, что отдаляло ее от ее мальчугана и которое, как она прекрасно видела, явно мешало Тао полностью реализоваться и стать взрослым, как он и хотел и рассчитывал.

У Лилианы и Тао это получилось очень быстро. У большинства остальных – включая и меня – это занимает месяцы, а то и два, три, пять лет, и только тогда может состояться разговор с родителями. Короче говоря, каждый сам чувствует, что момент для выяснения наступил. Никогда не делайте этого, только чтобы доставить кому-то удовольствие, даже если это ваш терапевт. Слушайтесь своих внутренних побуждений. Настоящий момент – когда вы чувствуете, что готовы. Чем более вы готовы, тем сильнее себя ощущаете и можете владеть дискуссией.

«Когда я стою перед родителями, то теряю дар речи».

«Стоит мне заговорить о своем детстве, как мать начинает плакать, это сразу меня затыкает».

«С ним невозможно делать два дела одновременно, пусть сперва телевизор выключит».

«Он отрицает абсолютно все».

«Стоит мне спросить, болел ли я свинкой или в каком возрасте я начал ходить, как она отвечает: „Я была тебе хорошей матерью!“ Так обсуждать ничего невозможно».

«Как только я вспоминаю детство, она говорит, что донесет на меня, потому что я в какой-то секте».