Поверь. Я люблю тебя

«Мама, я сержусь на тебя за то, что ты почему-то поверяла мне все свои секреты, как подруге, с самого моего детства, ни на миг не подумав о том, что эта роль мне не подходила и что я так нуждалась в том, чтобы ты была рядом со мной на пути к отрочеству, вместо того чтобы взваливать свои горести на мои хрупкие плечики».

Помимо того, что эта фраза слишком общая, – Жюстина не могла знать, о чем подумала ее мама, а о чем – нет. Это и есть «чтение мыслей».

«Я сержусь на тебя за то, что ты слишком часто оставляла меня одного в комнате, и я засыпал в тоске, потому что мне так было бы нужно, чтобы мысль о том, где я был, что делал и что мне от тебя нужно, сверлила бы тебе мозг».

И Жюльен тоже думает за собственную мать. Больше того – формулировка тут агрессивная и обвиняющая. Послание «Я» становится таким: «Я сержусь на тебя за то, что ты слишком часто оставляла меня одного в комнате. Я засыпал в тоске, ты была так нужна мне. Мне было так одиноко, мне так хотелось, чтобы ты зашла хоть взглянуть на меня, чтобы ты позвала меня, поговорила со мной, провела какое-то время рядом со мной».

Советы и/или «дикий психоанализ»

«Мама,

хочу высказать тебе все это потому, что ты моя мать, и я люблю тебя. Ты заставляла меня играть роль наперсницы, как и твоя мать поступала с тобой, когда ты была ребенком, бессознательно. Ты не занимала подобающее тебе место девочки, ты стала наперсницей, сообщницей своей матери, и логически рассуждая, не могла поступать со мной иначе. Ты не была женой твоему отцу. Но ты была его дочерью. Вот поэтому я и хотела отвести тебя к психологу – он помог бы тебе обрести себя самое, найти свою идентичность, на которую ты имеешь право, как и на внутреннее равновесие, как и я сама».

В этом письме Доминик изобличает инверсию ролей, и при этом все-таки продолжает брать на себя ответственность за мать, расточая ей советы! Она вмешивается в то, что действительно ее совершенно не касается. Такое письмо уж, наверное, будет плохо воспринято. Доминик еще замкнута в автоматизме собственных реакций. Она не приблизилась ни к собственным эмоциям, ни к потребностям. Ее мама не смогла услышать ее.

«И ты еще спрашивала, все ли было хорошо в моей жизни? Не страдала ли я, была ли счастлива? Нет!!! Чего стоят только твои признания, твое ощущение… Я взяла за тебя ответственность, пылинки с тебя сдувала, но теперь хватит! Теперь уж я очень хорошая наперсница и советчица, но мне трудно довериться кому-нибудь, ибо я полагаю, что мои проблемы не могут быть никому интересны».

Мария еще очень агрессивна, но уже начинает осознавать себя, сместила центр сосредоточенности со своей матери. Она обнаруживает связь между историей своей жизни и своими нынешними трудностями.

Приказы и ожидания, что изменится другой

«Позволь мне жить взрослой жизнью, жизнью жены, матери и супруги. Избавь меня от тебя, скажи, что наконец позволяешь мне жить.

Хочу, чтобы ты сказала мне, что довольна тем, что я живая.

Скажи это! Избавь меня от себя!

Перережь эту нить!!!»