Поверь. Я люблю тебя

уже тринадцать лет прошло с тех пор, как ты умер, я думала, что избавилась от тебя, но это оказалось мечтой. И вот пришла необходимость наконец досказать тебе все то, что я пыталась тебе сказать несколько лет назад. Вспомни-ка, когда ты жил с мамой, я говорила тебе что-то типа: „Ты не принес нам счастья“, а ты отвечал мне: „Чего? Ты вздумала жаловаться? Посмей только сказать, что ты не была сыта и страдала от холода!“ – и начинал вести себя очень возбужденно. Больше я ничего тебе не говорила, опасаясь, что всю злость ты выльешь на маму, но теперь ты уже не можешь причинить ей зло и я имею право объяснить тебе, что я сама пережила в детстве, и попробуй понять хотя бы на сей раз, не надо играть словами или мыслями. Речь о моих страданиях, чувствах. Действительно, я не страдала от голода, и мне всегда было что надеть. Впрочем, ты, наверное, не обращал внимания на то, что чаще всего это была одежда, которую мне давала соседка, а когда мы доедали суп и объедки, ты всегда ел свежеприготовленное блюдо и свою колбасу – это была неоспариваемая привилегия хозяина! Нет, я не мучилась ни от голода, ни тем более от холода, но – маленькая деталь! – у меня часто болели ноги, потому что отмахивать каждый день по четыре километра как минимум трудно, если башмаки соседки или кузена не подходят по размеру. Видимо, нужно выбирать – курить как паровоз и немеренно пить или же одевать собственных детей. Честно скажу, мне немного трудновато уважать твой выбор. В результате у меня были боли в ногах, и я страдала из-за взглядов сверстников и их замечаний, все это было не так уж тяжело. Я лишь ответила на твое „Посмей только сказать, что тебе было нечего есть…“. Теперь я снова говорю тебе: я была несчастна, все то время, пока я жила с тобой, меня трясло от страха, вспомни сам – мне было четыре годика, и стоило тебе появиться в доме, как я начинала плакать и кричать, а ты запирал меня снаружи, было холодно, темно, я была совсем одна, в жутком страхе, а ты не открывал дверь, требуя, чтобы я замолчала, и после трех или четырех таких вот вечеров ты своего добился – я надорвалась. Но ты-то думал, что результат достигнут, а на самом деле я стала еще больше тебя бояться, но мой страх больше не выходил наружу. Я сдерживала свой ужас внутри. Вот за это, ПАПА, я тебя ненавижу.