Поверь. Я люблю тебя

Написанное слово звучит не так резко, как слово сказанное. «Слова уносит ветер, а написанное остается» – в общем-то так оно и есть, и осознание непреходящести написанного на бумаге побуждает нас выбирать выражения. Пишущий взвешивает слова, подолгу раздумывает над тем, как выразиться яснее. Перечитав заново, он может проверить содержание того, что хочет выразить. Так легче исключить осуждающие фразы. Он может проконтролировать соответствие эмоции своей травме. И запрос на восстановление тут обдуман. Дистанция, создаваемая пером, позволяет видеть остатки эмоции-паразита (набор клеймящих слов, подмена понятий). Наконец, писать – это позволяет разворачивать клубок мыслей, не будучи прерванным, что особенно мешает при устном общении! И редко бывает, чтобы любопытство не заставило адресата прочесть послание до самого конца.

Много пользы тут и для получателя. Поскольку вас рядом нет, он не чувствует обязательства строить любезную мину на лице или скрывать свои чувства. Он может дать своим чувствам волю. Он меньше ощущает себя жертвой нападения, чем если бы отвечал вам лично, тем более что и слова ваши не столь агрессивны. Ему не нужно отвечать немедленно, и он может поразмыслить, чтобы усвоить и подготовить ответ. К тому же письмо ведь можно прочесть несколько раз. При первом прочтении, несмотря на ваше придирчивое внимание к выбору выражений, ваши родители могут испытать шок. Затем они читают его снова и снова, и вот наконец, когда переполненность чувствами схлынула, начинают вникать в то, что вы хотели им написать. Они могут также дать прочесть ваше письмо и другим.

Одна мать, совершенно изможденная только что полученным письмом, побежала к соседке: «Прочтите, что мне пишет Жеральдина. Только подумайте, что посмела написать мне собственная дочь!» Соседка спокойно прочитала письмо, посмотрела пристально матери Жеральдины прямо в глаза и воскликнула: «Какое прекрасное признание в любви!» Озадаченная мать еще раз прочла слова, которые были написаны. Кончилось ее телефонным звонком Жеральдине, начавшимся со слов: «Мадам Ив сказала, что ты написала мне прекрасное письмо любви…» Дядюшки, тетушки, кузены и друзья чаще всего читают с большей дистанцией. Куда менее вовлеченные в историю, они часто помогают вашим родителям прочесть вас с большей объективностью.

Иногда бывает, что другой родитель редко может помочь потому, что слишком замешан в отношениях. Когда мать Марион получила от нее письмо, то показала его своему мужу. Вместе они написали ответ, подобрав слова, которые женщине было трудно подобрать самой, не потому, что она не владела словарным запасом, а из-за трудностей в общении с дочерью, она ведь хотела точности выражений. Если родители в хороших и близких отношениях, такое происходит легче.

Зато ваши братья и сестры, если они тоже находятся в процессе личного роста, вашими союзниками будут редко. В основном братья и сестры не реагируют позитивно на подобные вещи, по крайней мере в первое время. Причин тому много. С одной стороны, ваше письмо может только разжечь их собственные вытесненные эмоции. Поскольку их защита поставлена под угрозу, они будут склонны отстаивать образ родителей, дабы поддержать сложившуюся у них идеализацию. С другой стороны, фратрия редко бывает свободной от соперничества, проявляющегося от случая к случаю. Прежде чем понять вас, им необходимо перешагнуть через свою субъективность. У них было не такое же детство. И не такие же родители, как у вас. Когда два ребенка сравнивают пережитое в детстве, их перспективные точки зрения бывают непохожи. Совсем разной выглядит и реальность. Мать не может быть одинаковой для двух детей, рожденных ею в разные периоды жизни, при различных обстоятельствах.

Зоэ крайне неприятно поражена: «Когда я говорю с моим братом Жан-Клодом о детстве, мне кажется, что у нас были разные родители».

Рассказ ваших братьев и сестер не более достоин доверия, чем рассказ ваших родителей. Он – производное их жизненной истории. Еще бывает, что события вспоминаются одинаково, а вот значение им фратрия придает совершенно разное. О, да – мы все человеческие создания, и мы интерпретируем, прежде чем отложить в памяти. И неизбежно трактуем в зависимости от нашей точки зрения. У старшего она не может совпадать с точкой зрения младшего, а у любимой дочери – с точкой зрения недооцененного сына и т. д. Мы переживаем все в зависимости от нашего места во фратрии, от позиции родителей по отношению к нам, от нашего доступа к информации, нашего физического здоровья, возраста, нарциссических обид.

Если травмы обнаружены, ваши братья и сестры смогут вам подтвердить позицию, занятую родителями по отношению к вам, и восстановить некоторые факты, свидетелями которых были они сами, или какую-то информацию. Если нет – не надо так уж сомневаться. Каждый переживает историю собственной жизни, и ваш брат или сестра могут бессознательно находить определенную выгоду в том, чтобы не соглашаться с вашими угрожающими вопросами к прошлому.