Поверхностное натяжение

Мартелс не представлял реальных размеров музея, в котором очнулся для этого мира, но кое-какая утечка информации, происходившая в процессе его общения с Квантом, дала ему основания считать, что Башня была значительно больше музея. Она была воздвигнута на огромной поляне, точнее, на лугу, и занимала почти всю его площадь своим основанием и всю площадь – своей тенью. Самой поразительной чертой башни были три колонны, которые поддерживали все строение. Изначально это были очень старые деревья, каждое из которых могло бы стать стержнем какой-нибудь средневековой башни, со спиральной деревянной лестницей – такие Мартелс в свое время как-то видел в Париже. Эти деревья представляли собой острия почти равностороннего треугольника, а их толстые корни, вырвавшись из земли, напоминали торчащие в стороны пальцы – именно поэтому, вероятно, и возникла мысль построить башни-столбы в форме человеческих ног, которые были бы скрыты стенами самой башни, напоминавшими спускавшуюся сверху сверхдлинную юбку. А, может, это Птицы, желая остановить естественный рост деревьев, принялись срезать с них кольцами кору, чем невольно обнажили изначальный вид Башни, еще более выразительный из-за проглянувшей белой, как слоновая кость, древесины. Изначально работа выполнялась чем-то вроде скобеля, и Мартелсу открылись длинные проходы инструмента, которые должны были искусно сымитировать гладкость человеческой кожи.

Сама Башня была смонтирована вокруг несущих ее конструкцию деревьев в виде последовательности равновеликих цилиндров, чьи стенки, как лоскутными одеялами, были забраны шкурами животных, которые были сшиты тончайшим кожаным кордом. На первый взгляд шкуры были выбраны безо всякого плана и порядка, но, если смотреть издалека, вся конструкция поднималась вверх к небесам в виде длинных извивающихся линий, которые сходились на самой макушке, имитируя стилизованное пламя свечи. Правда, с того места, где стоял Мартелс, макушки не было видно; вероятно, полный эффект Башня производила только тогда, когда вид на нее открывался с воздуха.

Но даже и саму Башню трудно было рассмотреть из-за окружавших ее туч Птиц. Кроме того, у Мартелса не было возможности сделать это, потому что Тлам уже проник в самый центр треугольника, где располагалась центральная колонна, которая была утыкана колышками, спиралью уходящими ввысь наподобие лестницы. Наседавшие сзади Птицы самым беспардонным образом тыкали своими клювами в спину Тлама, давая ему понять: поднимайся!

Колышки были сооружены явно не для человека, и Тлам, поднимаясь все выше и выше в темноту Башни, все внимание сосредоточивал на том, чтобы не упасть вниз. Наконец, запыхавшись, он вынужден был присесть на один из колышков, достаточно массивный для того, чтобы выдержать его вес, поставив ноги на два других, расположенных рядом. Тяжело дыша, Тлам ухватился за колонну и посмотрел наверх.

То, что он видел, было похоже на небесный свод, но только в форме бочки, жерло которой уходило в бесконечность и было утыкано яркими звездами, которые с увеличением расстояния казались только ярче. Правда, время от времени эти звезды словно затягивало туманом, и многие из них мерцали – одни сильнее, другие слабее. Лучи света, истекающие из звезд, перечеркивали внутреннее пространство башни, словно этот небесный свод был расчерчен геометрическими фигурами. Птичье щебетание, гортанные крики и хлопанье крыльев были слышны и здесь, но – приглушенно и недифференцированно, словно снаружи лилась музыка сфер, время от времени прерываемая, правда, раскатами грома.

Через некоторое время, когда глаза Тлама привыкли к полумраку, Мартелс смог рассмотреть внутренность башни. То, что открылось ему, поразило его столь же сильно, как и первое полученное впечатление, и две картинки в его сознании мелькали одна за другой подобно оптическому фокусу.

Оказалось, что звезды по стенам бочкообразной башни – это точки схождения шкур; лучи света, вырывавшиеся из них, были просто солнечными лучами, которые своей интенсивностью напоминали лучи лазера; они же перемежались радиальными ребрами, поддерживавшими стенки башни. Эти ребра, а также торчавшие из центрального столба колышки, увеличивавшиеся по мере подъема, представляли собой нечто вроде насестов, на которых сидели неясно очерченные, похожие на оперенных ящеров существа, пребывающие в сомнамбулическом забытьи, иногда прерываемом скрежетом когтей, взмахом крыльев или шевелением хвоста. То тут, то там приоткрывались похожие на полумесяцы глаза, вглядывались в Тлама, после чего покрывались пленкой и захлопывались. Внутри Башни, таким образом, помещалась вся иерархия сообщества Птиц, и Мартелс был абсолютно уверен относительно того, кто занимал место на самом верху. Вся эта пронизанная солнцем вселенная принадлежала им, Птицам, – каждая пылинка в воздухе, каждый солнечный луч.

Почетный караул, сопровождавший Тлама, исчез, и, кроме обладателей глаз, напоминающих полумесяцы, внимания на аборигена не обращал никто.