Повесть о браслете

Стоило Сенгуттувану завидеть вдалеке войско враждовавших с ним царей, он рванулся вперед, словно голодный лев, который вышел на охоту и, завидев стадо слонов, бесстрашно устремляется за ними в погоню. Взметнувшиеся ввысь знамена закрыли войска от палящих лучей солнца, воздух был сотрясаем барабанным громом и резкими звуками длинных труб и белых раковин. Гремел царский барабан, покрытый волосом, словно желая пожрать принесенные в жертву жизни. Натянули тетивы лучники, вступили в сражение копьеметатели, бойцы, сидящие верхом на слонах с белыми бивнями, черноволосые маравары. Несущиеся вперед слоны с белыми бивнями, громадные колесницы, стремительные кони подняли такую пыль, что уже невозможно было видеть землю. Несущимся в бой слонам были подвязаны колокольчики, которые пронзительно звенели; знаменосцы что было сил дули в режущие уши раковины, — стремительность, сила, оглушительные звуки усиливали страх вражеского войска. Вот уже воины обеих армий смешались в жарком сражении; тела могучих мараваров-лучников с оторванными головами составили большой холм, и кровожадные девы-духи с растрепанными космами волос устроили на горе трупов неистовые пляски. С наслаждением сонмы дев-духов пили кровь из открытых ран. Тьма убитых воинов северных царей, прославленных своими колесницами, покрыла поле сражения. Валялись изуродованные колесницы, вздымалась гора слонов и лошадей когда-то бывших яростными и стремительными.

Властелин Черы в блестящей короне, с гирляндами пальмовых листьев и левкады[152], с браслетом отважноговоина на ноге появился прямо перед глазами северных царей. Он возник перед ними на боевом коне, как сидящий на буйволе Бог Смерти, который уничтожил за день неизмеримое количество жизней. Страшный гнев отважного Сенгуттувана излился на Канаку и Виджайю, тщетно пытавшихся с помощью острых мечей избежать расплаты за оскорбительные речи о тамильских царях. Гнев Сенгуттувана поразил и пятьдесят двух царских возничих. Северные цари, видя свое поражение и стремясь избежать пленения, побросали свои мечи и копья, переоделись женщинами, танцорами, отшельниками, бродячими аскетами с растрепанными волосами и лбом, покрытым пеплом[153]. Были и такие цари, что, забравшись на возвышение, выдавали себя за аскетов, державших в руках павлиньи перья. Враги Сенгуттувана бежали с битвы, прикинувшись то странствующими певцами, то музыкантами с разными инструментами.

Погонщики вражеских слонов дрожали от страха: в приказу Сенгуттувана их запрягли в повозки вместо волов и погоняли мечами. Девы-духи прославляли отвагу царя, славный меч которого уничтожил врагов. Руками, покрытыми звенящими браслетами, они складывали в длинный ряд коронованные головы убитых и в танце куравей прославляли своего Первенствующего бога, который танцевал величественный танец смерти. Этот день словно был тем днем, когда бог цвета моря взбивал океан, словно молоко, тем днем, когда на Ланке, окруженной глубоким морем, произошло сражение, опустошившее остров[154], а также днем великой битвы когда великий бог направлял колесницу Арджуны[155].

Девы-духи праздновали победу величественным танцем смерти на поле, где совершалось погребение убитых. Их стряпухи сложили костер из голов убитых, черепа слонов служили им котлами для приготовления яств, а ключицы, некогда покрытые гирляндами, — ложками. Пируя, девы-духи возносили хвалу и желали долголетия царю, держащему в руках справедливый скипетр и одержавшему в этом кровавом сражении величественную победу.

Сенгуттуван, чей славный меч принес триумф в сражении, выслал на север посланцев, наказав им восхвалять соблюдающих законы древних вед, ведущих непорочную жизнь и поддерживающих священный огонь у алтарей, где совершаются жертвоприношения.

После этого сражения, где Сенгуттуван победил, он вместе с Виллаваном Готой достиг Гималаев с золотыми вершинами и нашел камень для статуи непорочной патни.

Глава XXVII Омовение камня в Ганге

После того как Сенгуттуван добыл в великих северных Гималаях камень для статуи божества патни, обретшей славу в небесах, он водрузил его на головы Канаки и Виджайи с солнцеподобной короной, дерзнувших противостоять гневному копью Сенгуттувана. Украшенный кольцом героя могучий царь в продолжение восемнадцати часов[156] был воплощением Бога смерти, пожирая жизни арийских царей, не знавших великой силы тамильских властителей и пошедших на них войной. И его подвиги присоединились к тем, которые некогда были совершены в битвах, продолжавшихся в течение восемнадцати лет, восемнадцати месяцев и восемнадцати дней[157].

Из каменной глыбы изваяли статую божества патни, после чего Сенгуттуван со своим могучим войском вернулся па берег священного Ганга, и знатоки священных книг согласно предписаниям омыли в воде великой реки статую богини, перед непорочностью которой склонялись все.