Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Неудивительно, что «случайно заполучив» отчеты Управления «Б» (работа с «ультраправыми») о причастности «национального героя» к ряду «попилов», Дочев-Фюрер молчать не стал. После этого в рядах «легионеров» пошел разброд, встревоживший даже посла Бекерле, под Рождество 1942 года сообщившего в Берлин, что «на данный момент влияние “Воина" [т.е. Лукова] сохраняется только в столице, в студенческих кругах, что серьезно осложняет работу»,

Филов же после очередной аудиенции поверил дневнику: «По мнению царя, на месяц или два с этой стороны какой-то опасности ждать не стоит, но головная боль осталась...».

ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПООДИНОЧКЕ

Справедливости ради: в благостном для «маленького болгарина» 1942-м голова болела не только у Его Величества. Коммунистам тоже нездоровилось. Провал «подводников», «парашютистов» и верхушки подполья и неубедительная, мягко говоря, активность крохотных чет до такой степени не соответствовали пышным гарантиям Загранбюро «инстанции», что «инстанция» нашла время рассердиться.

Тов. Димитрову, тов. Коларову и прочим почтенным «зарубежным» товарищам сделали втык и велели расширять влияние в массах, то есть, как положено, строить Отечественный Фронт по образцу Югославии, Греции, Франции и других нормальных оккупированных стран, дабы «сплотить и возглавить». Ну и велено — сделано: 17 июля радио «Христо Ботев» передало на Болгарию программу, скопированную с уже имеющихся образцов: даешь разрыв с Рейхом, союз с СССР и Западом, свержение правительства Филова, восстановление Конституции и формирование национального правительства, пользующегося доверием народа, плюс созыв Великого Народного собрания, чтобы оно определило «будущую форму правления в Болгарии». И никаких социализмов — исключительно народная демократия. И всё бы хорошо, но...

Программа Отечественного Фронта

Но Болгария-то не была оккупирована. И если в странах, взятых за образец, такие программы и такие фронты возникали силою вещей, снизу, по ходу общей работы, когда не до расцветки партбилетов, потому что дело одно на всех, то тут идею переписали и спустили сверху, даже не задумавшись, что для «объединения всех антигитлеровских сил»

предпосылок нет. В результате из всех, кому предложили сплачиваться (а предлагали всем-всем-всем), присоединились только всегда на всё готовые «звенари» Кимона Георгиева. Да еще проявил интерес уважаемый человек Никола Петков, и.о. лидера «правых земледельцев», которым всё равно терять было нечего, поскольку их лидер, д-р Гемето, сидел в Каире у англичан, и сами они тоже сидели, если не в парламенте, то в ссылке.

Прочие, ознакомившись с документом (благо, ничего противозаконного в факте консультаций не было), сказали, что всё приемлемо, но легальные методы надежнее, а кроме того, хотя коммунисты мягко стелют, веры им нет. Уперлись даже меньшевики, прислушавшись к мнению авторитетного Сотира Янева, некогда друга СССР, после пары поездок туда почему-то решившего, что Рейх лучше. А ехидный журналист Данаил Крапчев, о котором мы уже упоминали, тонко сострил, что «г-ну Петкову стоит подумать, какой костюм надеть, когда нынешние друзья поведут его вешать».

В общем, не получилось. Правда, в Коминтерне и Загранбюро об этом и слышать не хотели, так что «инстанции» сообщили, что всё в полном порядке — Отечественный Фронт, как указано, создан, но на места послали строжайшее распоряжение: исправлять ситуацию. Вот как хотите, так и исправляйте. А поскольку на местах, после гибели или ареста почти всех опытных руководителей, вопросы решал либо резкий молодняк, либо еще более резкие полевые командиры, исправлять решили кардинально.

Нет, разумеется, индивидуальный террор (если речь шла не о провокаторах, которых уничтожали в рабочем порядке) партией был давно, еще после взрыва в соборе, надолго сделавшего ее изгоем, осужден как «левое сектантство». Но... Цитата: «Безусловно, террор как основная форма борьбы недопустим. Однако искоренение одиозных персон было необходимо для предотвращения войны с Советским Союзом, к которой они вели страну, а с другой стороны, исполнение приговора именем народа должно было напугать других фашистов».