Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Как обычно бывает на пирах, началось исполнение музыки и сочинение стихов. Господа сочиняли китайские и японские стихи, а потом начали играть на кото и под музыку хором декламировать стихотворения. В том очаровательном месте собрались все лучшие музыканты, первые в мире виртуозы игры на кото и флейте, и исполнение было великолепным. Но Накаёри охватили мрачные думы, и он только стенал, не находя ни в чём утешения. Даже ветер, колеблющий цветущие ветки, наводил на него тоску[411].

Куда ни бросишь взгляд, везде на морском берегу росли вишнёвые деревья. Цветение было в самом разгаре. От дуновения ветра лепестки сыпались на землю. Маленькие гребные лодки приближались к берегу. Казалось, они движутся вместе с летящими лепестками, и Накаёри сложил так:

— «Уж не цветы ли это?» —

Глядя в море, подумал.

Нет, то ветер весенний,

Веющий над Фукиагэ,

Гонит лёгкие лодки.[412]

Судзуси сложил так:

— Плывущие лодки в море

Ветер весенний

До краёв лепестками засыпал.

Забыв о цветущих деревьях,

Только ими любуюсь.

Накатада, в свою очередь, сложил:

— Когда в плывущие лодки

Цветы без остатка

Высыплет ветер,

В обе руки

Смогу я взять лепестки.

Ёсиминэ Юкимаса сложил:

— Смотрел я на лодки,

Что по широкому морю

Ветер без устали гонит.

Тем временем все

Уж цветы облетели.

Из главного дворца жена Танэмацу прислала декоративный столик; на нём была сооружена гора, составленная из различных ароматических веществ, стояли деревца, золотые ветки которых были украшены серебряными цветами и бабочками. К одной ветке было прикреплено стихотворение:

«С приходом весны

Все деревья покрылись цветами.

Но вижу, что ветку одну

Не мочит ни дождь, ни роса.

О, как это прискорбно!»[413]

Красивая служаночка принесла благовония в павильон. Господа стали рассматривать сооружение. Они решили сочинить стихотворения и прикрепить их к бабочкам. Накатада написал:

«Дождь и роса беспристрастно

Деревья все оживляют.

Скоро весть разнесётся,

Что и ветка сия

Цветами покрылась».

Накаёри сложил:

«Ветер весенний

Веет над Фукиагэ…

Пусть вознесёт он

К облакам в вышине

Цветы вишни благоуханной!»

Судзуси на это ответил:

«На дереве этом

Нет веток таких,

Чтоб цветы до небес вознеслись…

Только волнам дано

Их тень неясную видеть».

Юкимаса сложил:

«Разве пристрастна роса,

Несущая милость деревьям?

Скоро увидим ветку,

Которая свой аромат

В этих краях таит».

Мацуката написал так:

«Чахлы вишни в столице,

Скуден их аромат…

И, дождя не страшась,

Прилетел сюда соловей

Любоваться цветеньем весенним».

Тикамаса сложил:

«Много мне твердили об этом,

Но мог ли представить,

Как вишни здесь великолепны?

Любуйся же ими, пока

Ветер цветов не унёс!»

Токикагэ:

«Весенние цветы,

Как облака в лазурной выси.

Кто же скажет,

Что ветки этих деревьев

Не достигают неба?»

Танэмацу сложил так:

«Коль обойдут

Благоуханья весны

Скромную вишню,

То прахом пойдут

Мои все усилья»[414].

В таких развлечениях прошла вся ночь. Подарки для этого пира были приготовлены женой Танэмацу, и узоры, и расцветка одежд были необыкновенно роскошны.

На двенадцатый день третьего месяца пришёлся первый день змеи. Господа для совершения обряда очищения отправились в павильон на взморье[415]. Туда созвали рыбаков и ныряльщиц, одели их в красивые одежды, пригласили отца-рыбака[416]. Всем велели тянуть большую сеть.

В этот день для пира было приготовлено двадцать серебряных подносов, скатерти из китайской кисеи, узорчатого шёлка и плотного тонкого шёлка, которые стелили одну поверх другой. Перед каждым гостем были поставлены металлические чашки, перед сопровождающими господ поставили по два столика из цезальпинии.