Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Ребёнка воспитывали дед и бабка. Недалеко от бухты Фукиагэ Танэмацу выбрал просторное и красивое место и выстроил на нём настоящий дворец, блистающий золотом, серебром и лазуритом. Территория усадьбы, каждая сторона которой тянулась на восемь тё[395], была обнесена тремя стенами, и внутри устроены караульни. Из красного сандалового Дерева, цезальпинии, чёрной хурмы, китайского персика было возведено десять домов, соединённых коридорами. Друг над другом возвышались строения, украшенные золотом, серебром, лазуритом, раковинами тридакна[396], агатом. С четырёх сторон они были окружены караульными помещениями и далее были разбиты необыкновенно красивые сады: за восточной караульней была устроена весенняя гора[397], за южной — насажена роща, дающая летом густую тень, за западной — осенняя роща[398] и за северной — сосновая роща. Там всё было необычайным: и цветы, и пышные кроны деревьев, и благоухания. В тех садах не росли лишь белые и красные сандаловые деревья, а среди птиц, живущих в рощах, не водились только павлины и попугаи.

Повсюду в Поднебесной у Танэмацу были сокровища. Он мог заполнить своими богатствами все земли — даже корейские царства Силла и Когурё и волшебную обитель бессмертных. «Если бы это был не мой внук, — думал Танэмацу, — его провозгласили бы принцем, о нём знал бы государь и рос бы он в столице. Рождённый же моей незнатной дочерью, он остаётся в безвестности. Зато в этой провинции я создам ему такие условия, что он будет жить не хуже самого государя!» Танэмацу был безгранично счастлив тем, что мог опекать своего внука. Весной, сея рис в питомнике и сажая рассаду на полях в десять, в двадцать тысяч те, он говаривал: «Как бы мой господин не испытал недостатка в этом году!» Насчитав в кладовых двести-триста тысяч штук узорчатого шёлка и красной с золотом парчи, он беспокоился: «Как бы он не выглядел убого в своих нарядах», — и заготавливал ещё больше. У мальчика низших и высших служанок было тридцать, а прислуживающих мужчин — высоких и низких рангов — более ста. Женщины, не сделав парадной причёски и не надев китайского платья, перед господином не появлялись; мужчины, не надев головного убора и верхнего платья, возле него находиться не могли. Танэмацу хотел, чтобы внук его мог менять яркие роскошные одежды, чтобы у него постоянно была обильная еда.

Другие возделывали поля так же, как он, но лишь у него урожай всегда был редкостным. Если даже нещадно палили солнце, и могло показаться, что на небе появилось семь светил, огромных, как тележные колёса, у Танэмацу не сгорал ни один росток риса. Если даже безграничные, как небо, просторы затопляла вода, у него не пропадай ни один колосок. Даже на горных вершинах, на самых пиках, ни одно зерно, посеянное Танэмацу, не давало урожая меньше одного-двух коку. Когда он принимался разводить шелковичных червей, не было кокона, из которого не получили бы десять или двадцать или рё[399] нити.

Он приглашал к себе жить многих знаменитых музыкантов, каллиграфов, живописцев, различных умельцев, кузнецов из столицы, и заводил у себя всё, что было редкостного в мире. Попроси его внук обрушить гору или засыпать море, Танэмацу тут же помчался бы выполнять.

Среди людей, родившихся и выросших в нашем мире, не было никого, с кем можно было бы сравнить этого Минамото, взлелеянного дедом. Он был необычайно хорош собой, имел превосходные манеры и отличался прекрасным характером. В знании китайских классических книг и в исполнении музыки он оставил своих учителей далеко за собой. Все столичные музыканты побывали в Фукиагэ, и молодой человек перенимал их мастерство и показывал им своё искусство. Он учился у известных виртуозов на кото, которые, не желая служить в столице, уединялись в горах и которых Танэмацу приглашал к себе. В таких занятиях проходило время.

Молодому господину исполнился двадцать один год. Жены у него не было. Ему предлагали невест из хороших семей, но он всё размышлял и не женился.

* * *

Как-то раз старший стражник Правой личной императорской охраны Киёвара Мацуката, находясь в караульне с младшим военачальником Накаёри, сказал ему:

— Я познакомился с необычайно интересным человеком и был им так очарован, что совсем не появлялся в император-ром дворце.

— Кто лее это такой? — спросил тот.