Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

«Если бы этот мир

Был сотворён бесслёзным,

Куда бы влагу я дел,

Которая бурным потоком

Льётся из глаз?»

Атэмия ничего ему не ответила.

Пришло письмо от принца Хёбукё:

«Так высоко журавль летит,

Что даже горное эхо

Ответить ему не может.

Один у Небесной реки

На ночлег он ложится.

Последнее время ничто не радует меня в моём доме, и все дни я провожу на службе». Атэмия написала ему в ответ:

«Не хочется мне

Вам отвечать.

Ведь журавль

Один

Никогда не кричит».[381]

Пришло письмо от советника министра Масаакира:

«У заводи глубокой

На отмели растёт

Широколистный рис.

Весна. Я погружён

Всё в те же думы».

Атэмия ничего ему не ответила.

Принц Тадаясу, видя, что многие посылают письма Атэмия, написал ей так:

«Казалось, что молод

Ещё соловей

И не покидает ещё гнезда.

Но вдруг узнаю, что давно

Он топчет дальние горы».[382]

Она ему ничего не ответила.

Императорский сопровождающий Накатада по поручению императора отправился в местечко Мидзуноо[383]. На обратном пути он увидел удивительной формы сосну, обвитую очень красивой цветущей глицинией. Накатада отломил ветку, всю в цветах, и, принеся её домой, написал на лепестках стихотворение:

«Уж много лет

Глухая гора

Глицинией покрыта.

Но не знает никто, как ярки

Эти цветы.

Так и моё сердце!»

Он отдал ветку со стихотворением Соо, сказав:

— Покажи это письмо госпоже, а цветы возьми потом себе.

Распрощавшись с девушкой, Накатада отправился в императорский дворец.

Когда Атэмия увидела эту ветку, она подумала, что из всех молодых людей Накатада самый незаурядный. Она написала в ответ:

«Как верить тому,

Чего не видел никто?

Разве есть горы,

В которых бы не распускались

Глициний цветы?»[384]

Накаёри уже давно хотел написать письмо Атэмия, но, боясь, что она сочтёт его дерзким, не решался. После того, как Накаёри увидел её через штору на пиршестве по поводу победы в стрельбе из лука, он слёг в постель. Когда Масаёри совершал паломничество в храм Касуга, Накаёри, подчиняясь приглашению генерала, пересилил недомогание и отправился туда. Поездка подбодрила его. Молодой человек не мог больше терпеть своих страданий и послал Атэмия письмо, прикрепив его к прекрасной ивовой ветке, покрытой почками:

«Думы таятся в ветках,

Вскипая под корой.

Они выходят почками наружу.

Я ж пред тобой обнаружить не смею

Дум своих тайных».

Он отдал это Иэако[385] и попросил:

— Отнеси, пожалуйста, это твоей сестре.

Увидев послание, Атэмия подумала: «Неприятное чувство вызывает эта ветка, мне даже смотреть на такое не следует» — и, связав все, велела выкинуть.

Пришло письмо от императорского сопровождающего Накадзуми:

«Слёзы, что тайно лью,

В широкую реку

Уже превратились.

Сколько должно скопиться воды,

Чтобы пришёл от тебя ответ?»

Атэмия ничего на это не ответила.

Прислал письмо и Юкимаса:

«Слов жемчуга,

Что шлю тебе,

Ни разу рук твоих не коснулись.

О, если бы нить

Моих дней оборвалась!»

Ответа на это не последовало.

* * *

Правый генерал Канэмаса в красивом месте на берегу реки Кацура построил большой дом и проводил там время в своё удовольствие весной, когда распускались цветы, и осенью, когда клёны покрывались багрянцем.

Сейчас как раз было время цветения, и, приехав туда со своей женой, матерью Накатада, генерал предавался блаженному отдыху.

— Удивительно, как совершенно забываешь здесь о том, что происходит в остальном мире! — сказал он. — Проведём-ка тут весну и лето.

В саду распустилось множество цветов всевозможных оттенков, как спутанные нити, струились ручейки — всё было необычайно красиво.

— Какое великолепие! — восторгался Канэмаса. — Надо пригласить сюда знаменитых музыкантов и устроить пир.

— Действительно, пригласи гостей, пока не осыпались цветы. Пусть они полюбуются на эту красоту, — ответила госпожа из северных покоев.

Канэмаса тоже посылал Атэмия письма, но ответа не получал. Из Кацура он также послал ей письмо:

«Ни разу ещё

В эти сады

Не прилетал соловей.

Может быть, думает он,

Что нет здесь цветов?»[386]

Атэмия на это ответила: