Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Императорский сопровождающий Мотомацу написал на тему: «Второй раз в году цветы встречают весну»:

Второй раз в году

Ароматом своим

Вишня окрестности наполняет.

Весна пришла опять

К тем же самым цветам.[371]

Чиновник пятого ранга Тикадзуми написал на тему: «Никого нет в поле»:

Весна на исходе.

На речном берегу

Омежник[372] напрасно стареет.

Пора пришла трав молодых,

Никто собирать его не приходит.

Секретарь Палаты обрядов Киёдзуми сочинил на тему: «Олень, спешащий в горы»:

Почек и нежных листочков

Окончилось время.

Проходит весна.

В поле топчет траву

Только олень, в горы спешащий.

Стражник Левого императорского эскорта Ёридзуми написал на тему: «Гнёт ветер ветки»:

О, ветки ивы!

Всю зиму неразлучен

Был с вами соловей.

Пришла весна, и ныне

Играет с вами ветер.

Архивариус Фудзивара Накатоо сочинил на тему: «Клонится трава под дождём»:

О, травы и деревья на холме!

Сейчас на вас льёт дождь весенний.

А скоро — осень.

И в ваших зарослях густых

Найдут приют цикады.

Помощник начальника Строительного управления Корэмото написал на тему: «Тоскуют цветы, потому что уходит весна»:

Как грустно, должно быть, Саохимэ

В эти последние дни весны!

Сотен оттенков цветы,

Собою округу всю заполняя,

Пышно цветут.

Старший стражник Правой личной императорской охраны Киёвара Мацуката написал на тему: «Цикады, мечтающие о лете»:

Весну в горах

Между корней деревьев

Проводит цикада,

Мечтая о тени густой

Зарослей летних.

Стражник Императорского эскорта Фудзивара Тикамаса сочинил на тему: «Листья деревьев ждут прихода осени»:

Ещё в крошечных почках

Листья деревьев.

И кажется таким далёким время,

Когда, окрасившись багрянцем,

Они во всей красе предстанут.

Стражник Правого императорского эскорта Аривара То-кикагэ написал на тему: «Птицы не любят зимы»:

Гнездо свив в горах,

Зябнут птицы зимою.

С приходом весны

Скорее в селенье,

Где пышно деревья цветут!

Стражник Правого императорского эскорта Мотосукэ сочинил на тему: «Собрались друзья, но нет луны»:

Собравшись в поле,

Друзья сидят сиротливо:

Луна им не светит.

Что ж! — уже позади

Ночь полнолунья.

Бывший в том же чине Тайра Корэсукэ написал на тему: «Восхищаюсь луной ранним утром»:

При утреннем блеске

На вершины дальние гор

Гляжу, красотой изумлён, —

Горных зубцов касаясь, висит

Луны диск прозрачный.

Таковы были стихотворения, сочинённые в тот день.

Наступил вечер, полный очарования. Прислуживающие дамы начали играть перед госпожами на различных инструментах. Атэмия тоже села за кото «катати-фу», которое Масаёри купил когда-то у госпожи с Первого проспекта[373], и несколько раз сыграла пьесу «Варварская свирель», удивляя слушателей своим мастерством.

«Она играет превосходно, но ещё чуть-чуть незрело. О, как бы я хотел, хоть бы в других мирах, передать ей своё умение!» — стал в душе молить небо Накатада.

* * *

Монах Тадокосо в большом храме, построенном на горе Курама, служил торжественные заупокойные службы по отцу и матери, переписывал сутры и делал изображения будд. Он ни с кем не разговаривал, и даже во сне, даже обмолвкой, с его уст ничего не слетало, кроме молитв, обращённых к буддам. Подвижник, который привёл Тадакосо в храм, был человеком выдающейся мудрости, до конца проникшим в суть великого учения, и Тадакосо выучился у него всему. Он особенно почитал монастырь Курама как место, где принял монашество, но совершал паломничества в храмы шестидесяти провинций, читая сутры перед буддами и богами.