Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Как-то раз Тадокосо совершал паломничество в близлежащие от Курама храмы и пришёл в Касуга. Здесь каждый вечер он читал «Сутру Великой Мудрости» и по окончании думал отправиться в храмы Кумано[374]. Вдруг Тадакосо услышал звуки кото, на котором Атэмия играла в храме, и поспешил туда. Разноцветные шатры казались издали рыбьей чешуёй, а толпившиеся там и шумевшие люди в пёстрых одеждах — букетами цветов. Доносились тысячи разных звуков, заглушавших шум ветра. Монах подошёл ближе и стал слушать, а слуги Масаёри принялись ругать его: «Что это за подвижник? Разве дозволено тебе находиться в храме наших богов?»[375]

На это Тадакосо ответил:

— Внимая, как ветер

Играет на редкостном кото,

Бедняк, живущий в горах,

Обо всём позабыл на свете.

Неужели боги его за это покарают? —

и не уходил.

Услышав это, Накатада воскликнул:

— Какое глубокое стихотворение! — и, сняв с себя накидку, надел её на монаха со словами:

— Все мы одежду

Отдать незнакомцу должны —

Открылась тайна ему,

Как ветер

В соснах шумит.[376]

После этого он взял кото «катати-фу», которое стояло перед святилищем, и заиграл ту же самую пьесу «Варварская свирель», полностью отдавшись вдохновению. В этот день он показал всё своё мастерство. На блестящих императорских пирах Накатада отказывался сесть за кото, которое специально для него настраивал сам государь, а сейчас он начал играть без всяких просьб, и все понимали, что присутствуют при необычайно редком событии.

— Императорский сопровождающий Накатада не прикасается к инструменту, даже когда его изволит просить сам государь, — заметил принц Хёбукё, — а теперь перед каким-то монахом он играет всё, что знает.

— Ах, я забыл сыграть одну часть, — спохватился Накатада и вновь полностью сыграл «Варварскую свирель».

Генерал Масаёри взял из разложенной перед ним одежды верхнее платье из лощёного узорчатого шёлка, светло-зелёную шёлковую накидку и штаны на подкладке и преподнёс их Накатада. Он пригласил к себе подвижника. При взгляде на него генералу показалось, что когда-то он видел это лицо. «Странно!» — подумал Масаёри и стал вспоминать людей, с которыми его сводила судьба. Вдруг его осенило: «Тадакосо!»

— У меня странное ощущение, что я встречал вас раньше. Узнаёте ли вы меня? — спросил он.

— Не припоминаю. Кто вы? — ответил монах.

— Раньше во дворце государя меня называли господином Фудзивара, — сказал Масаёри. — Мне кажется, что вы Тадакосо, сын покойного министра Татибана Тикагэ. Ах, какое горе! Почему вы постриглись в монахи?

Уже долгое время я живу в горах, вместе с птицами и зверями. Мне казалось, что меня уже все забыли. Сейчас я отшельник. А вы в каком чине состоите? — поинтересовался Тадакосо.

— Я служу советником[377]. Как странно! Ходили разные слухи о том, что с вами произошло, а оказывается вы приняли постриг. Но почему вы решили стать отшельником?

— В пять лет я потерял мать. В этом мире мне было нестерпимо тяжело, к тому же я был совершенно одинок. Можно ли существовать, не имея поддержки отца? Я служил в императорском дворце, подбадривая себя, но мне было безрадостно. Я много размышлял о своём положении, а в четырнадцать лет решил оставить мир и уединиться в горах. С тех пор прошло двадцать лет. Все несчастья моей жизни происходят от того, что в детстве я потерял мать. Чтобы искупить мои прегрешения в предыдущих рождениях и для того, чтобы возродилась моя мать в блаженной стране Будды, я воздерживаюсь от еды, хожу по храмам и служу в них службы, — рассказал он, и все, слушавшие его, начиная с самого генерала, проливали слёзы.

— Должно быть, Поднебесная перевернулась вверх дном, — произнёс Масаёри. — Я никак не думал, что доживу до того времени, когда люди, подобные вам, будут уходить в монахи. Мне становится страшно за моих сыновей, живущих в таком изменчивом мире. С самого первого дня, как вы исчезли, ваш отец горько убивался, с этого и началась его болезнь, и вскоре он скончался. Разве вы не должны были получить согласие вашего отца, чтобы принять монашество? Может быть, грех сыновней непочтительности и был причиной того, что ваш отец не вынес страданий и умер.

— Тогда я так страдал, что даже отец мне стал чужим, — ответил Тадакосо. — Если бы он узнал о моём намерении, он вряд ли бы дал мне разрешение. Поэтому-то я так поспешно скрылся в горах.

— Ваши молитвы, должно быть, имеют чудодейственную силу, сказал Масаёри. — У меня много детей. Старшая дочь служит в императорском дворце. У неё много сыновей. Соперничающие с ней придворные дамы кипят ревностью и не хотят примириться с таким положением. К несчастью, избежать соприкосновений с ними невозможно. Это так мучительно. Дочери моей ничего не нужно, кроме долголетия и избавления от несчастий. Поэтому помолитесь, пожалуйста, от всего сердца, чтобы избежала она злых проклятий.