Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

«К чему соловью

В Кацура-поле лететь?

Пеньё его

И на луне

Громко звучит»[387].

Прочитав письмо, Канэмаса сказал жене:

— Удивительно: Атэмия ещё так молода, но мало того, что она красивее прочих, она превосходит других и своими манерами. Как мне хочется получить её в жёны! Она во всём равна тебе. Как бы все удивились, если бы у меня были две такие жены! Все стали бы говорить: «Он женился на знаменитой Атэмия, но и прежнюю жену не оставил. Видно, это потопу, что мать Накатада всё-таки превосходит Атэмия. Ведь, если две жены во всём равны друг другу, больше любят новую — такова человеческая натура. Как обворожительна, должно быть, мать Накатада!» Но ты, думаю, возненавидела бы меня, стала бы ревновать.

— Было бы прекрасно, если бы ты женился на Атэмия, — ответила она. — Напиши ей серьёзное письмо. Я была бы только рада, если бы исполнились твои желания.

— Ты привыкла быть здесь единственной хозяйкой и вряд ли сможешь не ревновать меня. Поэтому не говори так, — возразил Канэмаса.

— Странные вещи ты произносишь. Отчего бы я стала ревновать? Будь у тебя целая толпа жён, я бы только радовалась, если бы ты при этом сохранил своё отношение ко мне. Я ведь продолжала жить даже тогда, когда ты покинул меня. Если ты меня не забудешь, о чём мне беспокоиться?

— Ты права, — сказал Канэмаса. — Как я вспомню о том времени, сразу становится грустно на сердце.

Роняя слёзы, он произнёс:

— Речи твои

Вновь напомнили мне,

Сколько страданий

Я тебе причинил.

О, как стало тяжело на сердце!

Неисповедимы пути нашей жизни. Я так тебя любил — и был таким жестоким по отношению к тебе. Когда я думаю об этом, у меня пропадает желание писать любовные письма даже известной во всей Поднебесной Атэмия. Раньше моя любовь к тебе с каждым годом становилась глубже и глубже. Жён моих живущих на Первом проспекте, я тоже любил глубоко, но всю любовь, которую я раньше делил между ними всеми, всю эту любовь я потом испытывал к тебе одной. В прошлом я никогда не мог удовлетвориться любовью лишь одной женщины но как только ты стала моей женой, мне больше никого не нужно. Это, наверное, и есть доказательство моей глубокой любви к тебе.

— Каким печальным было то время! — сказала госпожа из северных покоев. —

Бурным дождём

Слёз лился поток

Бесконечно.

Столько их было,

Что хоть лодку пускай!

— Верь мне, что не забывал я тебя и всеми силами просил Будду о том, чтобы встретиться нам опять, — сказал Канэмаса. —

Летели года,

Но ни на день

Не прерывался поток

Моих слёз. По нему

Плыть могла лодка.

Они погрузились в воспоминания и стали рассказывать друг другу о разных событиях того времени, когда жили в разлуке. Затем Канэмаса и госпожа из северных покоев поднялись на веранду и принялись музицировать. Канэмаса взял лютню, жена его села за цитру, одна из прислуживающих дам — за японскую цитру. Согласно настроенные инструменты под их пальцами звучали прекрасно.

Слуги внесли множество красивых столиков с разнообразными яствами. Повсюду были расстелены роскошные одежды. На веранде стояли двадцать служанок, одетых в тёмно-фиолетовые платья и платья со шлейфом, окрашенные травами. Четыре прелестные юные служаночки в парадных платьях, штанах на подкладке и тёмно-фиолетовых накидках прислуживали господам.

Затем Канэмаса с госпожой из северных покоев играли на Музыкальных инструментах под цветущими деревьями, рассказывали удивительные истории прошлых лет и клялись друг другу в верности.

* * *

Как-то вечером император, удивившись, что Канэмаса давно не показывается во дворце, заметил правому министру Тадамаса:

— Что-то давно не было видно правого генерала.

— В окрестностях Кацура у него восхитительный загородный дом, — ответил министр, — он отправился туда, чтобы любоваться цветами.

— А какую из жён он взял с собой? — поинтересовался император.

— Он взял с собой мать Накатада.

— Так это к ней он так привязан! — воскликнул император.

— Сейчас Канэмаса с ней одной и проводит время, — скатал министр. — Она ему истинная жена, остальных он совсем забыл.

— Как это удивительно! — промолвил император. — Я никогда не думал, что генерал может удовлетвориться любовью одной женщины. Даже тогда, когда он любил мою сестру, Третью принцессу, у него кроме неё было ещё семнадцать или восемнадцать жён. Как же сейчас он живёт с одной-единственной? Наверное, она так завладела его сердцем, что он даже забыл императорскую дочь. Ещё в давние времена многие пылали к матери Накатада любовью, я тоже стремился получить её в жёны, но она так и не переехала в мой дворец.

Император решил написать матери Накатада письмо и, хотя подумал, что, может быть, смутит её этим, всё-таки рискнул: