Повесть о двух городах

Perhaps, see the great crowd of people with its rush and roar, bearing down upon them, too.	Может быть, им еще приведется увидеть и грозные толпы народу, которые с бешеной яростью стремительно ворвутся в их жизнь.
VII. Monseigneur in Town	Глава VII Вельможа в городе
Monseigneur, one of the great lords in power at the Court, held his fortnightly reception in his grand hotel in Paris.	У его светлости, одного из самых могущественных придворных сановников, в его великолепном парижском дворце шел утренний прием, что бывало только два раза в месяц.
Monseigneur was in his inner room, his sanctuary of sanctuaries, the Holiest of Holiests to the crowd of worshippers in the suite of rooms without.	Монсеньер еще не изволил появиться из своих внутренних покоев, которые для его почитателей, толпившихся в длинной анфиладе комнат поодаль, были чем-то вроде "святая святых", то есть совершенно недоступным святилищем.
Monseigneur was about to take his chocolate.	Монсеньер собирался пить утренний шоколад.
Monseigneur could swallow a great many things with ease, and was by some few sullen minds supposed to be rather rapidly swallowing France; but, his morning's chocolate could not so much as get into the throat of Monseigneur, without the aid of four strong men besides the Cook.	Монсеньер мог с удивительной легкостью глотать самые разные вещи, и злые языки поговаривали, что ему ничего не стоит проглотить сразу всю Францию; однако утренний шоколад никак не мог попасть в глотку монсеньера без помощи четырех дюжих молодцов, и это не считая повара.
Yes. It took four men, all four ablaze with gorgeous decoration, and the Chief of them unable to exist with fewer than two gold watches in his pocket, emulative of the noble and chaste fashion set by Monseigneur, to conduct the happy chocolate to Monseigneur's lips.	Да, четырех - и все четверо в расшитых золотом ливреях, а старший, подражая скромному благородному обычаю, заведенному его светлостью, носил не иначе как двое золотых часов в кармане, никак не меньше - и вся эта четверка прилагала столько стараний, дабы поднести сей благословенный напиток к устам его светлости.
One lacquey carried the chocolate-pot into the sacred presence; a second, milled and frothed the chocolate with the little instrument he bore for that function; a third, presented the favoured napkin; a fourth (he of the two gold watches), poured the chocolate out.	Первый лакей торжественно вносил шоколад в священные покои его светлости; второй взбивал и вспенивал шоколад особой маленькой мутовкой, которую он для этой цели всегда носил при себе; третий подавал любимую салфетку; четвертый (тот, что с двумя часами) наливал шоколад в чашку.
It was impossible for Monseigneur to dispense with one of these attendants on the chocolate and hold his high place under the admiring Heavens.	Ни без одного из этих четверых шоколадочерпиев монсеньер, разумеется, не мог обойтись, не уронив своего достоинства, ибо он был так высоко вознесен, что само небо с изумлением взирало на своего баловня.
Deep would have been the blot upon his escutcheon if his chocolate had been ignobly waited on by only three men; he must have died of two.	Каким несмываемым позором было бы для его фамильного герба, если бы в этой церемонии подношения шоколада участвовало не четверо, а только трое: ну, а уж если бы их осталось двое -он бы просто не пережил этого.
Monseigneur had been out at a little supper last night, where the Comedy and the Grand Opera were charmingly represented.	Накануне монсеньер ужинал не у себя дома, а в тесном интимном кругу, украшенном прелестными представительницами Оперы и Комедии.