Повесть о горячем сердце

Слова мы произносим – они бывают разные:
И добрые, и нежные, и яркие, и страстные,

И блёклые, и серые, а иногда коварные,
Бывают заземлённые, а есть высокопарные!

Но есть слова особые, без них никак нельзя:
К примеру, «папа», «бабушка», «любовь»… ещё «семья».

Слова такие тёплые, как солнышком согретые.
Они как колыбельные, те, что нам в детстве спетые.

Они такие яркие, как будто небо звёздное,
Они – слова-подарки нам: родные и серьёзные.

Ах, как бы мне хотелось, чтобы у всех на свете
Звучало слово первое, что произносят дети.

Оно, как песня нежная, идёт от сердца прямо…
Как жаль, что мне неведомо такое слово – «мама»…

Есть те слова, что значимы для каждого живущего.
Они, как в небе радуга, надежду нам дающие:

«Мир», «счастье», «долг», «Отечество» —
вот то, что было попрано
Войной бесчеловечною, врагами в землю вкопано.

Их как святыню вечную с собой в атаку брали
Те, кто с любовью к Родине шли в бой и умирали!

Те, кто отвагой, верностью к Победе путь сложили,
Те, кто остался в вечности, как будто и не жили…

Ещё есть слово «ненависть» – и с ним всё искажается,
И с ним лицо учителя вдруг в маску превращается,

И люди с ним расходятся, с ним дети не рождаются,
И, как по жизни водится, с ним дружба распадается.

Есть слово «милосердие» – чудесное, сердечное:
В нём помощь и прощение, любовь в нём бесконечная.

А слово «сострадание» присуще лишь отважному:
Всем сердцем боль почувствовать дано, увы, не каждому!

Есть слово, что всем дорого, оно зовётся «счастье».
Оно дороже золота, сильнее всех напастей.

Его искать не надобно и звать не получается,
Оно приходит надолго, бывает, и теряется.

Оно – не цель конечная, не свет в конце пути,
Оно – дорога млечная, как мне его найти?

В словах, что произносим мы, и кроется секрет:
Они уходят в прошлое, оставив в жизни след…

Глава третья Напишите сами

В школу на сей раз пошла бабушка. Она надела своё самое нарядное платье, накрасила губы, сделала аккуратную «дулю», повязала голову газовым красным платком с золотистыми нитями.

Анна Генриховна побаивалась мою бабушку. По крайней мере, мне так казалось. С ней она разговаривала почтительно-строго, но в общем обходилась без эпитетов и оскорблений.

Анна Генриховна сидела в кабинете и проверяла тетради. «Интересно, – подумала я, – она когда-нибудь отдыхает? Или она проверяет тетради каждую свободную от уроков минуту? А когда обедает или ужинает, она тоже проверяет тетради? А в кино она ходит? А если ходит, то как она в темноте может проверять тетради? Света от экрана явно не хватит. А в гости она ходит? А к ней приходят гости? А подруги у неё есть?..» Эти и многие другие вопросы роились в моей голове, когда мы с бабушкой вошли в кабинет. Анна Генриховна встала из-за стола, по ходу надевая сброшенные туфли.

«Ага, и она устаёт!» – радостно отметила я. Мы знали, что семьи у Анны Генриховны не было. Папа служил у немцев и был убит партизанами. Мама покончила с собой, чтобы и её не убили партизаны. Анну Генриховну воспитывала тётка, мамина сестра, но она уже давно умерла. Замуж она не вышла, хотя была ничего себе, не страшная. «Характер плохой – оттого и не вышла», – резюмировала я и мысленно порадовалась за всех мужчин, кому не досталась Анна Генриховна.