Повесть о храбром зайце

Муфлон: А уж больно много ты о себе думаешь, бе-эээ! Зазнался на ровном месте! Экзорцистов ему подавай! Работы никакой, а самомнение-то! Самомнение, бээээ!

Ибекс: О чём речь, бэ?! Какое ещё «самомнение»?! Я ничего себе не прошу! Ничего не требую, бэ! Я не понимаю!

Муфлон: Лезь!

Ибекс: В смысле?

Муфлон: А какой тебе нужен смысл? Это приказ, бэ! Лезь!

Ибекс: Есть, бэ! Лезу, бэ! (Ибекс имитирует готовность лезть куда угодно, но останавливается, не сдвинувшись с места. (Есть такое редкое умение. Бывает, бывает.)) Но… но, что я должен делать?

Муфлон: А ты не понял ещё?!

Ибекс: Хотелось бы… уточнить, бэ-бэ!

Муфлон: Спасать лаовая! Спасать!! Он должен дожить до чёртовой делегации! Он должен быть передан и увезён отсюда к дьяволу!! В столицу, бе-ээээ! Поэтому ты… (муфлон задыхается) Ты! Ты, бендан, лезешь к нему вниз и аккуратно поднимаешь его сюда – наверх то есть! Вот здесь! Вот здесь в тенёчке его положишь, бэ! Головкой к стеночке, бэ! Понял, а бэ? А бе-эээ?

Ибекс: Есть! Лезу! (Та же готовность при том же бездействии.)

Муфлон: А я за аптекарем! Ни минуты больше! Ни минуты в этой…

Ибекс: Его нет в городе! Он собирает рецепты, бэ! Бродит по горам как всегда в это…

Муфлон: Я знаю, бе-ээээ! Я за сыном! Сам он мне ни к чему. А ты лезь давай, лезь! А то зазнался он тут у меня! Откуда вы все только бе-бэ-бэ.…

Муфлон продолжал тороторить какие-то изощерённые козлиные ругательства, но уже в коридоре. Ибекс так и не влез в зиндан. Только ногу одну опустил. Схватился за верёвку, смотрит пристально на зайца.

Ибекс: Эй, красный! Что, бэ? Правда, что ли самоубился ты там? Змейка моя была к тебе недоброй, бэ-хэ-хэ-хэ-хэ!? Не верю! Не верю, красный!

Заяц: …

Ибекс: Кончай спектакль! Кончай! Я видел представленья и получше, бэ! Поднимайся! Мы ещё можем… договориться, бээээ! Есть, бэ! Есть выход. Есть один. Вот тут, бэ! Вот тут у меня.

Заяц: …

Ибекс: Вставай! Бэээээ! Щас сбегаю за оружием – начну расстреливать отсюда! Что ты думаешь я дурак? 2 по лапам, 3-я в голову! Давай, бэ! Вставай! Давай, давай!

Заяц: …

Ибекс: Совсем ты себя не ценишь, бээээ! Я ж тебя предупреждал! И предупреждаю сейчас – теперь уже в последний раз, последний, бэээ! Слышишь? Слышишь меня, красный? Будет хуже, бэ. Будет сильно хуже! Я тебе всё сломаю! Ты готов к этому, бэээ? Готов?! ГОТОВ?!

Заяц: …

Ибекс: Хорошо, бэээээ! … Хорошо! Хорошо, хорошо… Хорошо, бэ!

Приговаривая это бессмысленное «хорошо», ибекс наконец спустил верёвку, схватил её копытом кое-как, подёргал раздражённо, плюнул и полез. Опустил на ступень копыто – первое, за ним второе. Нерешительно, лениво, медленно. Шаг ступенью ниже, шаг ещё один… Метр. Полтора. Почти 2 метра вниз… «Сейчас!»

«Сейчас!»

Молниеносно быстро заяц поднялся с земли, разбежался почти на месте и, отскочив от небольшой песчаной горки (тут же развалившейся), прыгнул на ибекса. Высокий заячий прыжок – миг один, и заяц на спине рогатого. Одной лапой заяц впился в глаза ибекса и потянул весь череп вверх, назад. В другой лапе у зайца – заточенный рог. Удар! Рог входит в шею, пронзает насквозь. Ибекс отпускает верёвку, медленно как во сне катится вниз, сейчас упадёт. Заяц вырывает рог из шеи ибекса, и землю заливает фонтан крови.

Заяц: Я приговариваю тебя к смерти за всех, кого ты здесь замучал насмерть! Уверен, это их несчастные души помогли мне пройти испытание. Теперь они отомщены.

«Чудовище. Маньяк! Да, по мнению некоторых я и сам… что-то сродни маньяку. Но нет, я не маньяк! Во мне нет сладострастия. Я просто убиваю ядовитых змей. Я солдат его величества. Я последний в дозоре.»

Тело ибекса на земле, на месте всех его преступлений. Были они или нет? Сколько их было? Сейчас это неважно. Нет и не будет у нас никакой возможности узнать истину. Заяц же нисколько не сомневался в намётанном своём единственном глазу. Он знал, что победил чудовище. Он разбирался в них так же, как некоторые иные разбираются в высокой кухне. В этой разборчивости может быть и была толика сладострастия, мания чего-то скрытого, забытого, перенесённого на других. Как знать, может быть это потаённое неизвестное только готовилось к выходу, только копилось в силах, тихо ждало своего момента: тик, так, тик, так, тик, так, тик, так… а пока оно ждёт… «Надо бежать! Бежать, не оглядываясь!»

Прежде всего заяц хотел обыскать ибекса, но передумал. И невооружённым глазом было видно, что нет на нём ничего. «Вообще ничего!» Гигантские ибексовы рога заменяли ему все оружия и иструменты мира. «Даже жаль, что ничего полезного из них так и не вышло!» Может и была у него в кармане какая-нибудь хитровыделанная «улиточка», но лезть за ней обратно вниз, мазаться в крови и обливаться потом на верёвке… «к чёрту»! Лазанье на таких верёвках действительно требовало некоторых сил, а силы у зайца были на исходе. Его хватило на прыжок. Его хватило на удар. Теперь он выполз из земли как червь навозный. Стоит еле-еле, падает, не может отдышаться. Рядом, у стенки он видит кувшин. Бросается к нему, ползёт на коленях. Принюхивается, пьёт. «Да, это вода! Вода! Настоящая вода!»