Повесть о Морфи

Кафе состояло из двух залов, выходящих окнами на Рю Сент-Онорэ. В большом зале курение не запрещалось, там оно успело стать стихийным бедствием. Зато в меньшем зале оно находилось под строжайшим запретом. Это помещение было отлично обставлено, на потолке во всех четырёх углах имелись щиты с именами Филидора, Дешапеля и Лабурдоннэ. Четвёртый щит пока был пуст, но позднее владелец кафе приказал вырезать на нём имя Пола Морфи.

Разгуливая по залам, Пол установил, что над ними имеется ещё одно помещение для игры в шахматы — там работает кружок любителей «Серкль дэз Эшек».

Никто не знал Пола в лицо. Он побродил между столиками, мигнул Эджу и вышел с ним на улицу.

На следующий день, как только Эдж назвал имя вновь прибывшего, поднялась буря восторга. Десятки людей тесно окружили Пола, все стремились пожать ему руку, похлопать по плечу, одарить звонким комплиментом… Пол понял: победитель англичан пользовался большим почётом здесь, в кафе «Де ля Режанс».

Человек с огромной шевелюрой, пышным галстуком и эспаньолкой вскочил на стул.

Брызжа слюной, красиво жестикулируя, он заговорил о мсье Морфи — наполовину французе, о мсье Морфи — славе и гордости Нового Света.

— Кто этот господин? — тихо спросил Пол у благоговейно слушавшего соседа.

— Как, вы не знаете? — поразился тот. — Это мэтр Бошэ, журналист и адвокат, первый говорун Палаты и… и личный враг императора![7] — Он таинственно поднял палец.

«Бедняга император!» — подумал Пол, глядя на говорившего, на его бородку и жесты.

Наконец мэтр Бошэ устал. Картинно откинув сальные кудри, он слез со стула, склонился перед Полом и римским жестом указал ему на шахматный столик. Пол сел. Его первой жертвой стал некий мсье Лекривэн, за ним — мсье Журну, за ним — мсье Гибер, Прети, Деланнуа, Сегэн и другие…

Получая вперёд пешку и два хода, мсье Лекривэн сделал две ничьих из шести или семи быстрых партий. Остальные проиграли все. Наконец приехал один из сильнейших игроков Парижа — журналист Жюль Арну де Ривьер. Ему достались белые, он так научно разыграл испанскую партию, что Полу не удалось получить никакого преимущества, и партия закончилась вничью.

Рисковать своим успехом Арну де Ривьер не захотел, и шахматисты посидели ещё некоторое время, разговаривая о Даниэле Гаррвитце, который должен был вернуться в субботу в Париж.

На свете не было человека, который столько играл бы в шахматы, сколько играл Гаррвитц. Он проводил в кафе «Де ля Режанс» не менее двенадцати часов в сутки, играя на ставку с кем угодно.

Он числился младшим компаньоном книгоиздательской фирмы, но делами её почти никогда не занимался. Его рабочий день начинался в кафе «Де ля Режанс» в полдень и заканчивался в полночь.

Завсегдатаи не любили играть с Гаррвитцем: они жаловались, что «Гаррвитц слишком любит выигрывать», что он никому не хочет давать справедливой форы, чтобы не прогадать при расчёте.

Словом, Гаррвитцу в кафе отдавали должное как сильному шахматисту, но не любил его никто. У него были сторонники, но не было друзей, а его жертвами обычно бывали случайные новички. Пожалуй, Гаррвитц был первым и единственным шахматистом-профессионалом того времени. Даже Стаунтон им не был. Лишь в юности он, в рубашке, расшитой шахматными фигурами, проводил всё своё время в лондонском «Диване». Став старше, он занялся изучением Шекспира и отводил шахматам лишь немногие часы своей рабочей недели.

Весёлый Сент-Аман был журналистом, а на шахматы смотрел лишь как на приятное времяпрепровождение.

Иоганн Левенталь, шахматный редактор и журналист, также не отдавал много времени практической игре. Бывая в лондонских клубах, он очень редко играл на ставку. Адольф Андерсен преподавал математику в бреславльской гимназии и не имел в своём городе подходящих партнёров. Дипломатическая карьера блестящего берлинца Гейдебранда фон дер Лаза поглощала всю его энергию. Боден, Бэрд, Мэдлей, Уокер, Монгредьен, Слоус, Киппинг и Ларош были заняты своими коммерческими делами и поездками. Лэве составил состояние на своём доходном отеле, Горвиц писал картины, Клинг преподавал музыку. Ни один из них не был профессиональным шахматистом и не считал себя им.

Быть может, именно потому Полу так хотелось сыграть с Даниэлем Гаррвитцем, первым профессионалом среди всех его партнёров.

Гаррвитц на самом деле приехал в субботу.

Он оказался щуплым человечком с огромным лысеющим черепом и чёрными маленькими проницательными глазками.

Держался он надменно и неприятно. Когда они с Полом встретились в кафе и Пол предложил сыграть матч, Гаррвитц ответил столь туманно и нехотя, что Пол шепнул на ухо Эджу: «Он не будет играть со мной матч!»

Гаррвитц спросил, не хочет ли Пол сыграть пока лёгкую партию. Пол согласился и вытянул чёрные. В гамбите Альгайера Пол волновался, сыграл неточно и проиграл партию после затяжной борьбы. Смягчившись от своей победы, Гаррвитц согласился начать переговоры о матче. Он заявил, что друзья готовы на него поставить, но уточнить сумму ставок он пока не может…