Повесть о Морфи

Пол назвал своими секундантами де Ривьера и Журну, но тут возникло затруднение: Гаррвитц заявил, что оба они относятся к нему враждебно и что при таких секундантах играть он не будет. Пол был ошарашен. Как мог он объяснить это своим новым друзьям, как мог поддаться давлению Гаррвитца?

К счастью, и де Ривьер и Журну нетерпеливо ждали начала матча и с радостью сняли свои кандидатуры.

Организацией матча занялся известный скульптор Лекэн, ученик знаменитого Прадье, всегдашний устроитель турниров и матчей.

Условия были выработаны быстро. Гаррвитц высказался вообще против каких-либо секундантов или церемоний. У него было два кардинальных условия, которые он называл «строго обязательными».

Во-первых, Пол обязывался принять все ставки от друзей Гаррвитца, в какой бы сумме они ни выражались.

Во-вторых, игра должна была непременно происходить в большом прокуренном зале кафе, в присутствии зрителей.

Гаррвитц хотел получить некоторую фору — ведь Пол никогда в жизни не курил…

Матч должен был играться до семи выигранных, по четыре партии в неделю. Тут же был брошен жребий — белыми в первой партии должен был играть Гаррвитц.

Немедленно после жеребьёвки Пол ушёл вместе с Эджем смотреть ночной Париж. Они веселились до поздней ночи.

Когда Эдж внезапно спросил: — А вы помните, мистер Морфи, что завтра начинается матч? — Пол заметно сконфузился.

— Пустяки, ничего страшного нет! — сказал он строптиво, как в детстве. Они легли спать в половине третьего. Утром Пол был ещё бледнее обычного и выглядел больным.

Пол проиграл первую партию без большого сопротивления и тут же заявил всем, что Гаррвитц на всём её протяжении делал одни только наилучшие ходы.

— Я проиграл именно поэтому, а вовсе не потому, что поздно лёг! — сердито сказал Пол Эджу.

Гаррвитц демонстрировал полнейшее презрение к своему юному противнику. Когда Пол признал себя побеждённым, Гаррвитц встал, обошёл столик и схватил Пола за кисть руки.

— Удивительно! Совершенно удивительно! — провозгласил он. — Пульс у мистера Морфи бьётся так спокойно, точно он выиграл эту партию!

Эта развязность не понравилась аудитории, среди которой у Пола уже было много друзей и сторонников.

Они опять провели ночь на Больших бульварах и легли спать в четыре часа утра.

— Не беспокойтесь, Эдж, ведь завтра я играю белыми! — ответил Пол на уговоры Эджа оставить веселье и идти ложиться спать. В результате Пол снова не выспался. Он получил по дебюту великолепную игру, а затем наделал ошибок и проиграл.

Одержав вторую победу, Гаррвитц окончательно разважничался.

— Ну и партнёрчика мне тут подобрали! — сказал он почти вслух одному из своих друзей.

Журну и де Ривьер возмутились такой бестактностью и отозвали в сторону Эджа.

— Угодно вам заявить протест, мистер Эдж? Мы оба готовы поддержать его! — сказал Журну, толстый господин с орденом Почётного Легиона в петлице.

— Этот пруссак ведёт себя по-свински! — подхватил де Ривьер.

— Не беспокойтесь, господа! — хладнокровно заявил долговязый Эдж. — Ручаюсь вам, что ещё на этой неделе Гаррвитц будет тих, как овечка!

Французы с сомнением покачали головами: неудачный старт Пола разочаровал всех. А сам Пол, покидая кафе после второго поражения, вдруг остановился в дверях, засмеялся своим мальчишеским смехом и сказал Эджу вполголоса:

— И удивятся же все они, когда Гаррвитц больше не выиграет ни одной партии!

Так оно и вышло. Накануне третьей партии Пол лёг в одиннадцать часов и вышел к завтраку выспавшимся и свежим.

Разбивая яйцо всмятку, он небрежно сказал Эджу:

— Сегодня я побью Гаррвитца, и вы скажете, конечно, что это лишь потому, что я лёг спать вместе с курами.

— Может быть, и так! — ответил Эдж. — Однако первые две партии вы проиграли лишь потому, что легли в четыре утра. Я буду утверждать это и на смертном одре!

Пол промолчал.

Вечером Пол выиграл третью партию в блестящем стиле.

Ещё более удивительной была четвёртая партия, о которой даже Стаунтон написал, что она «вызвала бы восхищение Лябурдоннэ».

На партнёров за игрой стоило посмотреть. Гаррвитц весь дрожал от присущей ему необыкновенной нервозности, ерзал в кресле и ронял фигуры.

Пол сидел против него холодный и невозмутимый, как мраморное изваяние. Он казался воплощением проницательности и спокойной решимости. В нём не было тени колебания, он знал исход партии заранее и был в нём абсолютно уверен.

Когда Пол уравнял счёт, его принялись бурно поздравлять. Он пожимал руки, весело смеясь; в душе он смеялся над всеми этими людьми, которые вчера ещё опасались, что Гаррвитц слишком силён для него.

В пятой партии Гаррвитц играл белыми — и снова проиграл почти без борьбы. Он выглядел после партии смущённым и сказал довольно громко одному из своих друзей:

— Такого противника, как этот юноша, у меня ещё не было Он сильнее всех, мне трудно играть с ним…

Заявив о своём нездоровье, Гаррвитц попросил у Пола десятидневный перерыв, на который Пол немедленно согласился.

Гаррвитц поправился, с треском проиграл шестую партию — и счёт стал 4:2 в пользу американца.