Повесть о Предславе

Весь печенежский отряд был вырезан уграми Айтоня и Дьюлы. Самого Володаря, связав за руки, протащили по пыли и камням на аркане. Обливаясь потом, стискивал Володарь зубы от отчаяния и злобы и клял лихую судьбину. Положа руку на сердце, не верил он ни в Перуна, ни в Христа, ни в какого иного бога. Полагался он всю жизнь лишь на свою удачу, на везение, на острую саблю. И ещё он знал, что таких, как он, много! Одним в жизни повезло, другим, таким, как он, – нет. А почему не повезло, почему ведут его сейчас по каменистой пыльной дороге на аркане – об этом Володарь не думал! Искал виновных, не находил, проклинал Айтоня! Зря открылся тогда ему на забороле башни в Араде! А потом вдруг вспомнилась ему юная Анастасия – не она ли настроила против него своего мужа?! Поди, помнит, как ворвался он в княжеский терем в Вышгороде и как ляхи засекли саблей её мамку!

Вконец обессиленного, его грубо швырнули в телегу и повезли в неведомом направлении. Наступила ночь, хмурая, беззвёздная, с холодным, свистящим в ушах ветром. Мерцали факелы, ржали кони. Володарь стонал от боли, досады, безысходности…

Рано утром они были в Араде. Молодой угорский сотник бросил пленника к ногам Айтоня, который, сойдя с коня, встретил их у ворот замка.

– Встань! – резким голосом прикрикнул князь.

Володарь, шатаясь на нетвёрдых ногах, медленно поднялся.

– За что? – спросил хрипло, глядя на Айтоня исподлобья, с дикой ненавистью. – Мы были друзьями, князь Айтонь! Вместе дрались на Буге! Поровну делили добычу! Спали у одного костра!

– Ты слишком высоко захотел летать, Володарь. – Айтонь вздохнул. – Ты задумал беззаконное дело. Решил нанять печенегов и с ними свергнуть князя Богемии. Тебе не удалось твоё дерзкое начинание!

За спиной Айтоня полукругом стояли бароны. Меж ними промелькнуло сияющее лицо Анастасии.

Володарь не выдержал, взорвался, перешёл на крик:

– Ты наслушался бабьих сплетен, Айтонь! Тебя обманули! Твоя жена вложила в твои уши коварные наветы! Она пользовалась твоим доверием! Она снизошла до мести, самой низкой и коварной! О, я отомщу! Я вырвусь из твоей темницы, Айтонь, и тогда ты проклянёшь тот день, когда появился на белый свет!

Он извивался, как змея, дёргался; не устояв на ногах, упал, пытался подняться снова, но тщетно.

– Увести его! Посадить под замок, на хлеб и воду! – рявкнул Айтонь. – Как ты смеешь, грязная свинья, оскорблять здесь княгиню! Довольно тебе, волчина, рыскать по земле! Посидишь в сырой клетке! И клянусь тебе, оттуда ты не выйдешь!

Пленника увели в подземелье, а юная Анастасия, вся дрожащая от страха, вздрагивая от рыданий, прижалась к плечу Айтоня и сквозь слёзы прошептала:

– Князь, мне страшно! Я боюсь! Он угрожал! Это страшный человек! Убей его! Убей!

– Нет, родная! – Айтонь затряс головой. – Я обещал отдать Володаря в руки твоей сестры. Пусть она определяет его судьбу.

– Я напишу ей, расскажу всё, что он тут говорил! Господи, дьявол он, что ли?! Боюсь, боюсь!

Анастасия дрожала всем телом. Айтонь гладил её по щеке, успокаивал, а сам хмурил чело.

Глава 51

В долину Олта, перевалив через увалы лесистых Карпат, ворвалась орда печенежского хана Махмуда-Куркуты. Принявшие ислам степняки преследовали своих соплеменников, которых их враг Володарь увёл в землю угров. Веру свою печенеги сменили, но повадки буйных кочевников остались прежними – снова пылали жилища крестьян-колонов, снова уводили с собой степные разбойники связанных арканами в длинные цепи пленных, снова угоняли в далёкую степь захваченный скот.

Сквозь пожары и густой дым пробирался со своей дружиной, усиленной королевскими отрядами рыжеусых швабов, князь Айтонь к берегу Олта. Ехал впереди всех, зорко, как степной ястреб, взглядывал вдаль: не покажется ли на холмах у окоёма пусть хоть малое, едва различимое тёмное пятно. Тогда следует немедля бросаться в галоп, мчаться наперерез орде, настигнуть её, уже уходящую за увалы, замедлившую свой ход, превратившуюся в клеща-кровососа, который, напившись человечьей крови, теряет способность к быстрому перемещению.

На шее у Айтоня рядом с бронзовым амулетом, изображающим сказочную птицу Турул, – маленький крестик на золотой цепочке. Это Анастасия повесила ему перед расставаньем. Она плакала, выла в голос, молила, чтобы берёг себя. Немолод, чай, не угнаться за молодыми и горячими, уже и удар не тот, и ловкость былая ушла с годами. Айтонь улыбнулся, вспомнив ласки молодой жены.

Печенеги показались за Олтом. Там, на берегу, расположился их лагерь, стояли полукругом обозы, крытые сверху бычьими шкурами. На возах хоронились печенежские жёнки с луками в руках.

Айтонь велел не переходить Олт, встать на ближнем, правом берегу, на холмах, окаймляющих речную пойму. Угорские воины разводили костры, готовили пищу. К самому берегу были посланы дозорные.

Хан Махмуд-Куркута прислал гонца и велел передать Айтоню: он предлагает решить исход сражения в поединке.