Повесть о Шурочке

Но вот однажды вспомнила она обо мне при особом случае. Её папа купил билеты в театр, или, может быть, друг ему устроил. И театр этот был кукольный. Обрадовалась Настя, вдруг стала просить у мамы разрешения взять с собой меня. Будто почувствовала, что мне очень захотелось. Удивилась мама, но улыбнулась, подумав, наверно, что Насте захотелось показать зрителям-девочкам в театре свою Шурочку. А может, знала, что дети приносят с собой в театр игрушки. Позволила мама. Словом, чудом попала я в театр!

Девочки, если б вы знали, в какой восторг я пришла от театра! Вы-то, уж конечно, часто бываете, а я только приехала в Петербург-Петроград-Ленинград, и вот – в театре! И детские лица веселенькие кругом, и таинственный мрак в зрительном зале, ну и, конечно, волшебная сцена – всё меня поразило так, что я голову потеряла. Но вот слушайте дальше.

Начался спектакль. Над ширмами появляются фигурки – это куколки-актёры. Вот волшебник превращает одну красивую девушку-куклу в красавицу, в замечательном наряде. Блестящий принц берет её за руку и вводит в ослепительный дворец.

В зале тишина. Все дети замерли от восторга. И всё скрывается за ширмами. Неужели конец?! Нет, второе действие спектакля. Теперь уже смешное представление с Петрушкой. Что тут происходило, я даже не разобралась: какая-то драка с криками, машут палками… Зал гремел от детского смеха. Но вдруг появляется Петрушка. Аплодисменты. Дети уже знают, что Петрушка будет говорить самые смешные вещи, будет ловко кувыркаться… Я смотрю… и вдруг узнаю… кого же? – нашего Мяку!!! У меня дух захватило от радости, от неожиданности.

Прошло уж больше полугода, как его с нами не стало. И вот он. Какой смешной, какой ловкий и добрый! Как всеми командует, какие смешные прибаутки говорит, все его слушаются. Всех драчунов уговорил быстро разбежаться по домам. Я онемела, как настоящая кукла, но когда Петрушка-Мяка уже стал раскланиваться под гром аплодисментов, я вдруг сообразила: что же я молчу?! Ведь наш кукольный язык никто не слышит и не понимает, а Мяка так и не узнает, что я здесь его вижу… и во всю мощь закричала: «Мя-ка! Н» Он в это время раскланивался с публикой. Но, услышав меня, вздрогнул и, уже исчезая, крикнул: «Модница-нарядница, привет!!!»

Его вызывали еще и еще раз, но я почти не видела, – слезинка мне мешала смотреть. Слезинка, наверно, от радости и гордости за Мяку. Ведь мечта его осуществилась!!!

Выезд за город

Наступила весна. И сразу тепло. Гулять стало неприятно по пыльным улицам. «Надо поехать хоть на денёк за город, вывезти Настю на свежий воздух, на травку», – сказала тётя Шура няне. Ура! Позволила Настеньке взять меня. Прочь из душной коммуналки!

Приехали в Пушкин (раньше Царское Село назывался, там цари жили). И сразу – в парк вокруг дворца. Интересно, – красивее, чем Павловский? И вдруг… – о Боже! Разрушен! Одни остатки стен. Хорошо, что окружен высокими заборами, но всё равно видны развалины, неужели то же и в Павловске?! Да, говорят, то же… А я вспоминаю торжественный фасад дворца, к которому подъезжают кареты, из них выходят нарядные дамы, окруженные блестящими военными в красочных мундирах!..

Настенька этого не видела. Поэтому здесь чуть глянула на заборы и опрометью помчалась со мной по дорожке к пруду, полюбовалась, к счастью, сохранившейся колонной с орлом, стоявшим на ее вершине: «Как красиво! Правда, Шурочка?» – и обернулась к зеленой лужайке, на которой уже появились первые цветочки.

Мама села с подругой на скамеечку, куда Настя посадила и меня, и вот её платьице уже замелькало то среди кустиков, то на лужайке. А я сижу и радуюсь: как хорошо на природе!

Разговор сидящих рядом со мной подруг от меня не ускользнул. «Знаешь что? Нельзя Настю держать летом в пыльном городе. Дачи теперь никто еще не сдает, дома хозяева ремонтируют или новые строят. Куда вывезти детей из города? А муж предлагает вот что. Единственное пригородное место, куда не входили фашисты (это немцев так называли) и где не разрушены дворцы и парки, – это Ораниенбаум. И вот дирекция дворцов предлагает музейным работникам с детьми поселиться на лето в нежилых комнатах первого этажа (прежде считались подвалом) во дворце Петра Третьего. Ты же знаешь, что это не то, что подвалы наших домов. Там высокие потолки, просторные комнаты. Они еще захламлены, но их очистят. Как думаешь, соглашаться?» – сказала тётя Шура. «Конечно, – говорит подруга, – ведь даже если там сыро, Настенька будет целый день в дивном парке».

Вот это номер! Обрадовалась я: мы будем жить во дворце, правда не Петра Первого, который построил Петербург, а другого Петра. Но всё равно, наверно, дворец не менее красив, чем все другие.

Назавтра все решено. И вот поселились мы во дворце, небольшом, но красивом; а комната там была даже просторнее, чем заставленная городская, и окно с широким подоконником, – там меня и поселили. Зажили мы на славу!