Повесть о Шурочке

Прибежала и Таня с пешками: сломанные, но стоят. И даже потихоньку от папы королеву прихватила, говорит: «Экскурсовод будет!» Отлично! Но «экскурсовод» не долго побыл. Стук в дверь: «Простите! Таня, ты не видела белой королевы? Мальчики пришли играть, а королевы нет. А-а, вот она, – увидел под столом. – Разве можно без спроса?!» Унес экскурсовода. Но всё же девочки хорошо в Эрмитаж поиграли.

А тут и папа стал жаловаться: «Скоро ваш Эрмитаж закроется?» Он, бедный, поджав ноги за столом сидел: «У меня ноги затекли, может, под пианино его можно перевести?» Пришлось все «скульптуры» убрать, а картины остались. Завтра доигрывать решили.

А вот другая игра, уже с нами, большими куклами. Заболели будто сразу все куклы: у кого ветрянка, у кого грипп. Надо вызывать «скорую помощь», за доктором ехать. Доктор, – конечно, Миша, самый умный. Он уколами лечит. «Скорая помощь» – сосед Вовка, он еще маленький, но у него велосипед. Самое интересное, что вызывать «скорую» надо по телефону, а Тане только что подарили новый телефон. С одной стороны – телефон в нашем доме есть, а в больнице – нет. Но там вместо трубки деревянную ложку приспособили. «Алло, алло! У нашей девочки температура 40°, пришлите врача». Вовка на велосипеде у двери уже ждет. Няня его в комнату не пускает (вчера описался и прямо на коврик).

Вовка с запиской мчит по длинному коридору до самой уборной и страшно дудит, ну как «скорой помощи» и положено. Прокатился Вовка до уборной и обратно – уже с доктором. Миша осматривает больного или больную, говорит: «Воспаление, надо укол делать». Берёт острое перо с письменного стола и больно колет. Больная кричит. Потом Вовка забирает доктора-Мишку и опять с гудением мчит по коридору.

Но вот открывается одна из дверей комнаты, и высовывается фигура того невежливого мужчины, что нам с тетей Катей дверь открывал, и грубо: «Хватит шуметь, тут вам не частная квартира! Соблюдать надо!» Дверь захлопывается. Значит – всё. Выбегает мама Вовки и забирает его с велосипедом: «Я говорила – нельзя!» Вовка ревёт еще громче, чем гудела «скорая помощь». Но недолго: громкий окрик отца прекращает рёв. Но мы, куклы, все выздоровели: опытный врач Миша, хорошо лечит.

Мяка появился, но ненадолго

А произошло это так. Пришел к нашим гость. Особенный, актёр кукольного театра. И пришел он с куклой, тоже особенной, не такой, как мы, с руками и ногами и туловищем, а только с головой, прикрепленной к рубашке, у которой рукава. Такая кукла – би-ба-бо называется – надевается на руку актёра, как рукавица. Средний палец в голову вставляется, а большой и мизинец – в рукава.

Актёр может что хочет пальцами изобразить: вот би-ба-бо здоровается головой кланяется, вот за ухом почесал, а то руками машет или даже нос показывает – дразнит. Лучше всего наш знакомый актёр изобразил маленького ребёночка, которого «папа» (актёр, конечно) укачивает перед сном на руках. Он держит его так, чтобы было не видно, что у него ног нет, а рукой изображает, что дитя капризничает, спать совсем не хочет. То папу-актёра за нос схватит, то за бороду его дёрнет. Так смешно! Всем такой спектакль понравился.

И всё этот актёр потом на меня посматривал. Ему куклы нужны были для театра. Тут важно, чтоб голова была хорошая, лицо чтоб было, как он сказал, «выразительное». Ну, из меня, конечно, би-ба-бо не получится, да и не отдаст меня Настя.

А вот тётя Катя про Мяку вспомнила: «Есть у меня интересная кукла, французский Полишинель. Для детской игры он, к сожалению, уже не годится, так уже весь расхлябался от старости, а вот если его приодеть в красивую рубаху, для театра он пригодится, голова у него очень интересная». – «Принесите его, пожалуйста, я посмотрю», – заинтересовался актёр. И привезла его тётя Катя. Очень мы друг другу обрадовались. Я знала, что Насте он не понравится, до того он уже сносился: весь дряблый, руки, ноги не держатся. Жаль мне его стало: «Мяка, – сразу же предложила я, – хочешь в театре выступать? Ты же ведь всегда об этом мечтал». – «Конечно. Хочу, – отвечает, – но старенький я стал. Где мне!» – «Да починят, подкрасят, оденут красиво, не бойся!» – уговариваю я.

Да дело и без меня было уже решено: очень Мяка актёру понравился: «Прекрасный Полишинель! Лучше и не найти! Отдайте его мне!» Забрал он нашего Мяку. Только он появился в новом доме, как его унесли. «Прощай! Желаем успеха на театре!» – кричали мы ему вслед. Грустно мне было, но я себе внушала, что надо радоваться его удаче. Театр – его мечта!

Вы, дети, думаете, что он совсем исчез с моих глаз? А вот и нет, послушайте.

Настала зима; Настя уже пошла в школу. Вы знаете, что девочки уже меньше с куклами возятся, хоть совсем не расстаются. Не только учёба отвлекала её от нас – а и сказки Пушкина, какие-то «Мёртвые души» Гоголя и другие книжки.