Повесть о Шурочке

И тайна раскрылась

Прошло несколько дней, и нас решили вернуть в наше прежнее положение, чему я была рада: снимут с меня ватный Снегурочкин костюм, и буду я опять с подругами распивать чай из красивых чашечек. Но теперь моё прежнее беспечное спокойствие нарушилось: мне так не хотелось неподвижно сидеть здесь – у меня зародилась мечта: стать спасительницей Мари, помочь в беде людям. Эта мысль окрепла, когда я узнала тайну несчастья нашей пары и причину заболевания бедной Мари. Вот как это случилось.

Для переодевания я вновь очутилась в мастерской. (Уж в который раз!) Тут, как всегда, разговоров между мастерицами – хоть уши затыкай! Но на сей раз я уши не затыкала, – наоборот, внимательно прислушивалась. «Знаете, начала одна, этот интересный иностранец-то с больной девочкой опять приходил, специально поговорить с Марией Павловной (так начальницу звали), уговаривал её продать одну из наших кукол». – «Ха-ха-ха! – рассмеялась другая, – Будто у нас магазин!» – «Не смейся, – посуровела первая, – тут дело такое… не до смеху. Девочка-то отчего заболела? – Оказывается, её мама и маленькая сестрёнка в автомобильной аварии погибли на её глазах… машины столкнулись… обе насмерть… Тут такое потрясение, что представить себе невозможно… Вот и случилась с девочкой беда – ножки отнялись… Заметили, какой сам господин грустный? Такое пережить, одно несчастье за другим… А он в дочке души не чает. Врачи велели ему все капризы её исполнять. А ей куколка понравилась, пристала к отцу: «Купи, папа, да купи…» – не понимает, что музей»… Тут все примолкли, потрясённые. «Да, тут дело сложное, – заметила третья, постарше. И, подумав, прибавила: – Я бы отдала. Вдруг поможет! Нервное это у неё, а тут настроение – самое главное»… Все молчали…

Вот, дети, что я узнала. Теперь вы поймёте, как после этого я размечталась помочь беде. Ну, пусть не совсем спасу Мари от болезни, но хоть немного облегчу её страдание. И такая досада, что не могу я ничего – беспомощная кукла!

Грозное событие

Мы проснулись ночью от страшного шума. Беготня. Отрывочные, впопыхах брошенные слова: «Вызывать директора или только начальницу?» – «Да всех вызывай!»… – «Началось-то на третьем этаже, авось до нас не дойдёт». – «Авось-авось! Да зальёт нас! Поливают, не разбирая!»

И вот уже слышу с улицы завывание машин: И-и-А-а! И-и – А-а! Поняла – пожар! Господи! Бурю пережила, а это – ещё страшней!.. Слышу голос уже начальницы: «Эвакуировать?» – «Нет, на втором этаже огонь остановим, – мужской спокойный голос. – Все витрины сдвиньте на середину комнат, и надо закрыть… непромокаемой плёнкой», – пояснил, видимо, главный начальник пожарных. «Да взять-то где её?» – кто-то в ответ. «Спокойно, я пришлю», – ушел. Пошла работа. Откуда народу набежало незнакомого?! А шум с улицы потока воды о внешнюю стену, в окна… Вот принесли тяжеленное полотнище плотной ткани. Все витрины сдвинуты, мы, куклы, вповалку, мебель опрокинута. Лежим в темноте, укрытые. Через некоторое время слышу – падают тяжёлые капли с потолка на плёнку. Беда! Значит, второй этаж залит. Но вот постепенно струи по окнам и стенам слабее… Спокойнее и голоса: «Огонь миновал, – узнаю голос хозяйственника. – А только что сделанный ремонт – насмарку! Стены, потолок – всё намокло. Это сколько ж денег опять уйдёт – всё заново!» Шаги уставших людей удаляются, видно, в мастерскую, где все собираются всегда для совещаний.

Вот такой переполох все пережили, и неизвестно, что будет с нами, куклами, дальше. Закроют музей уж обязательно. Значит, и мы будем (хорошо если на время!) валяться где-то в складах. Подруги мои, куколки, плачут: «Ну вот, наша дружная жизнь музейная закончена. Прогонят нас отсюда…» – хнычет Маргоша. И ведь не знаю, какими словами её утешить. Сама плачу.

А плакали-то не только мы, куклы.

Когда нас аккуратно разложили по коробкам (к счастью, мы могли переговариваться через низкую перегородку), нас отнесли в уцелевшую от затопления мастерскую. Теперь помещение не узнать: всё заставлено ящиками, коробками… Еле-еле удалось втиснуть стол и стулья для сотрудников. Зато мы могли с трудом, урывками, но всё же слышать разговоры всех там пребывающих и узнать нашу дальнейшую судьбу. Она, увы, оказалась печальной. Музей закрывается. Ремонт будет стоить слишком дорого. Денег на него у музея нет.

Плачут мастерицы, которым надо искать другую работу, грустные ходят другие сотрудники, которые ещё нужны будут, пока хранятся здесь экспонаты в запакованном виде. А потом? Кто знает?!