Повесть о Шурочке

«Давайте, поговорим с ним вместе, он мне звонил и не застал, просил перезвонить», продолжала оживлённо начатый в передней разговор Мария Павловна. Я вас познакомлю, и Вы ему скажете о своём предложении». Интересно, думаю я, кому это они собираются звонить? И вдруг слышу: «Можно попросить месье Поля? – продолжает начальница в телефон: Господин Поль, мы все тронуты Вашей готовностью нам помочь, спасибо Вам за вашу любезность… нет, за Вашу бесконечную доброту! Я буду держать связь с вашим братом о дальнейших действиях… Но я хочу вам сказать о другом. Сейчас рядом со мной стоит владелица куколки, которая, узнав о пожаре, пришла за ней. Помните, весной речь шла о кукле, которая понравилась вашей дочери? У владелицы есть к вам предложение, если вас ещё это интересует. Передаю ей трубку». И тут, дети, я услышала, что моя семья согласна дать меня господину Полю на время, чтобы попытаться развлечь и тем самым облегчить состояние Мари. А что господин Поль обрадуется такому предложению, я не сомневалась.

Так оно и было. Значит, дети, мое странствие по разным городам продолжается. И моя мечта спасти Мари может осуществиться!

В Париж!

Марго торжествовала, а меня, признаться, вдруг страх обуял: уж не права ли Маша, отговаривая меня от поездки в чужую семью к больной девочке. И сама добавляю страху – в чужой город и чужую страну. «Как чужую?! возмутилась Марго. Ты же во Франции родилась!» А я как-то уж и забыла, считаю свою русскую семью настоящей родиной, всю жизнь долгую прожила в ней! Да, правда, – надо же познакомиться со своей, говорят, настоящей родиной старалась себе внушить и выкинуть из головы сомнения. Ах, Мяка, Мяка, ты бы меня утешил, сказал бы, наверно: «Глупая, чего боишься! А Мари-то спасать – уж забыла?» И был бы, как всегда, прав. Ведь на время, наверно, еду. (Подробного разговора Насти с господином Полем я не расслышала.) Как много их у меня накопилось – прабаба Катя старенькая, Настя пожилая, Натуся молодая и Лизочек маленький. Когда сосчитала, рассмеялась и развеселилась: им верю! Пусть делают, как хотят, плохого мне не пожелают.

Ах, девочки, каждое расставание – грустно, зато каждая встреча – радостна. (По крайней мере у меня бывало так.)

Так и теперь повторилось. Плачут мои музейные подружки: «Мы без тебя играть не умеем и тем более что-то сочинять. Возвращайся к нам скорей». Я, конечно, обещала.

И вот увезли меня во что-то аккуратно упакованную. Только вперед думать – на спасение Мари еду!.. Прощайте!!

А уж встреча с Мари была такая радостная, что и описать не могу. И меня обнимала, и папу – господина Поля, и всё приговаривала: «Помню, помню, папочка, что тебе обещала, всё выполню. Вот увидишь!»

И представьте, дети, в тот же день начала принимать все лекарства и делать очень трудную гимнастику. Слава Богу! Только бы помогло!

А какая меня компания кукол встретила! – не представляете. Чего у Мари только не было: кукол – целая толпа, большие, маленькие, нарядные и замухрышки, зверей всяких – уйма! И конечно, как я люблю – кукольный не уголок, как у нас бывало, а целый дом! Но только особого кукольного уюта в доме нет. И я подумала, с каким удовольствием наладили бы здесь кукольную жизнь мои прежние мамы: Наташа, Катя, и даже Настя. Значит, не только Нюша и Лиза, но и Мари по-старинному в куклы не играет. Видно, уже везде так. А куколки-то сами прелестные! Гораздо красивее меня! И почему, думаю, Мари так захотелось меня из музея заполучить? А потом вдруг вспомнились мне её слова, сказанные в музее: «Папа, куколка (это про меня) мне кого-то напоминает». И сразу ясно предстала передо мной её печальная история. И ещё раз – на следующий день, когда Мари пошла знакомить меня с «Дедусей», как она назвала своего дедушку. Вот как это было.

В довольно тёмной комнате, куда мы въехали на коляске, в глубоком кресле сидел, как мне показалось, суровый старик. Его строгое лицо обрамляли седая борода и такие же белые волнистые волосы над высоким лбом. Я почувствовала какую-то робость перед ним: «Как меня примет?» – подумала я. Как только мы вошли, он поднял голову от книги, которую держал в руке, и вдруг такая светлая широкая улыбка осенила не лицо, а всю его фигуру, что вся моя робость тотчас улетучилась. «А-а, покажи-покажи твою новую куколку», – потянулся он из глубины кресла. Но когда он глянул на меня, мне показалось, что какая-то тень пробежала по его лицу, и он тотчас бросил взгляд на большой портрет, висевший над письменным столом, против его кресла. На портрете я увидела красивую молодую даму в строгом платье с маленькой девочкой на руках. Широко открытые глазёнки малютки смотрели на меня с таким любопытством, словно чего-то ждали. В них было что-то кукольное. И я поняла: вот кого я напоминала Мари! А Мари ничего не сказала, но мне показалось, что мы все трое подумали и почувствовали одно и то же, от чего всем нам стало грустно. И это чувство нас связало «дружественной ниточкой», о которой я рассказала однажды Дюймовочке… помните?